Правосудие в современной России. Том 1 - Екатерина Владимировна Михайлова

по форме, т. е. с изменением уже и названия; либо существенным преобразованием ее в подлинно мировую юстицию во всех трех составляющих ее организационно-правового механизма, посредством полного ее отделения от юстиции федеральной, словом — возвратом к изначальным ее истокам, провозглашенным и реально осуществленным судебной реформой 1864 г.

Есть основание полагать, что приближение правосудия к населению посредством мировой юстиции недостаточно.

По данным переписи 2020–2021 гг. в России было зарегистрировано 153 157 сельских населенных пунктов (сел, деревень, станиц, аулов и хуторов, при этом в почти 35 тыс. Населенных пунктах живет до 10 человек), но 24 751 из них не имели постоянного населения, т. е. официально считались заброшенными, и за 10 лет (с 2010 по 2020 г.) поселений — призраков стало на 6336 больше.

Одним из путей решения этой проблемы может стать усовершенствование структуры судебной системы путем создания института органов с судебными полномочиями уровня звенности ниже мировой юстиции, максимально приближенных к редкому в тех местностях сельскому населению. Чем будет реально обеспечено требование ч. 1 ст. 46 Конституции РФ, провозгласившей: «Каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод».

Но эти судебные органы должны не быть обычными судами — не мировыми, не тем более федеральными. Они должны осуществлять правосудие на несколько отличной основе, благо — примеров чему в нашем прошлом достаточно.

В истории нашей страны, в особенности — в дореволюционной России, правосудие осуществляли судебные органы и иные структуры с судебными полномочиями самого различного толка. В том числе — в плане приближения их к населению.

В дореволюционной России можно встретить немало судебных органов, рассматривавших «малые дела», территориально дислоцировавшихся близко к населению.

Так, в современной юридической литературе отмечается: «Псковская судная грамота 1467 г. к числу светских судов наряду с судом князя, судом посадника, судом местного старосты относила суд братчин. Братчины — это мирские пиры, собиравшиеся в определенные времена года. Организовывались они на мирскую складчину. Пир («пивцы», собиравшиеся на братчину) избирал старосту, который считался главой братчины и председателем суда. Суду братчины были подсудны дела о личных обидах, а также дела о побоях и драках, возникших на пиру. Этот суд чаще всего заканчивался примирением сторон. Суд братчины не вправе был вмешиваться в дела, отнесенные к подсудности князя или посадника»[135].

Следует сказать и о такой форме местного суда в России, как «Губные избы». Они существовали в Московском государстве в XVI–XVII вв. Многие элементы судоустройства и судопроизводства губных изб имели внешнее сходство с классической (английской) моделью мировой юстиции. Однако в них был отражен и опыт построения местного суда в «Господине Великом Новгороде». Но централизация и укрепление государственной власти вокруг Москвы, в том числе и за счет ограничения возможностей местного суда, объективно привели к замене губных изб на судей-воевод как единоличного государственного лица по отправлению правосудия[136].

Нельзя обойти вниманием и такой судебный орган в дореволюционной России, как «совестный суд», которому, как отмечается в современной литературе, отводилось особое место в судебных преобразованиях Екатерины II. Он должен был служить органом не только правосудия, но и естественной справедливости[137]. Правовой основой его служила гл. XXVI «Учреждений для управления губерний» от 07.11.1775, и состоял он из одного назначаемого совестного судьи и шести заседателей, избиравшихся по два от каждого сословия (дворян, горожан и селян). «Комплектация» суда зависела от характера рассматриваемого дела. К судье присоединялись два дворянина, либо два горожанина, либо два крестьянина (соответственно, при решении дел дворян, горожан и крестьян). Председатель суда составлял с председателями единую коллегию, совместно решавшую и «вопросы факта», и «вопросы права»[138].

В сельских местностях Восточной Сибири к XVIII в. сложилась своеобразная сельская юстиция. Как отмечается в юридической литературе (со ссылками на соответствующие источники), — в селениях, насчитывавших 15–50 дворов, избранным должностным лицом выступал сельский староста. В густонаселенных пунктах органы самоуправления были представлены сельским старшиной, старостой и выборными словесными разборщиками, число которых зависело от количества дворов. Так, например, в пределах 50–200 дворов избирались один, 200–500 дворов — два, от 500 и выше — три выборных заседателя. Исполнение судебных функций в отношении сельского населения (крестьян, приписанных к казенному ведомству) возлагалось первоначально на словесных разборщиков, разрешавших местные тяжбы в «сельской сборной избе». Возникновение разногласий между выборными заседателями, связанных с вынесением судебного решения, сопровождалось привлечением к участию в процессе высших должностных лиц — старост и старшин. Сельской юстиции подсудны были мелкие гражданские иски и незначительные уголовные дела поселян в виде «поношений», «драк» и «споров». Апелляционной инстанцией для низших сельских судов выступала Нижняя расправа[139].

Одним из классических примеров приближения суда к населению можно посчитать единый Правительственный акт «Устав об управлении инородцев» 1822 г., учитывающий этнографические и иные особенности коренного населения Сибири начала XVIII в. Исследователь этой проблемы О.А. Авдеева отмечала: относительно «оседлых иноверцев», проживавших в городах, Устав 1822 г. утверждал должности купеческих, мещанских и цеховых старост, создававших в случае многочисленности своего представительства собственные ратуши и Словесные суды, осуществлявшие судебное разбирательство на местном языке[140].

Следует обратить внимание и на такую форму местного суда, возникшего в результате судебной реформы 1864 г. в Российской империи, как волостные суды. Как указывается в современной научной литературе, привлекательность для крестьян волостных судов заключалась, прежде всего, в их доступности и простоте (нестесненности процессуальными формальностями). Еще одним аргументом в их пользу выступало то, что законодатель лишь узаконил то, что фактически было в России. Ведь крестьяне исстари судились своим собственным судом («суд стариков», старосты). И, наконец, волостной суд рассматривал дела крестьян, ориентируясь в первую очередь на нормы обычного права. Согласно ст. 107 Общего положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости, при рассмотрении гражданских дел волостные суды должны были решать дело либо на основании заявленных на волостном правлении сделок и обязательств, если таковые были заключены между спорящими сторонами, либо при отсутствии таковых сделок, на основании местных обычаев и правил, принятых в крестьянском быту. Дореволюционные исследователи рассматривали решения волостных судов как единственно достоверный источник познания обычного права[141]. Правовой основой (первоначальной) создания и деятельности волостных судов послужили Временные Правила о волостном суде в местностях, в которых введено Положение о земских участковых начальниках[142].

В ходе глубокой модернизации судебной системы, сложившейся после Октябрьской революции 1917 г., сразу же стали, как указывается в научной литературе, по инициативе местных советских органов появляться различного рода учреждения, наделяемые судебными функциями: следственные комиссии, революционные суды, народные суды, разнообразные трибуналы, суды «общественной совести», сами Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, военно-революционные комитеты и пр.[143]

В начале 1930 г., к примеру, широкое распространение получили сельские общественные суды. Несмотря на слово «общественные», государственные полномочия у них были, и немалые. Правовой основой им послужило постановление