Путь киновари - Юлиус Эвола
Очевидно, что понятие расы зависит от перспективы человека, и эта перспектива также определяет уровень всякой расовой доктрины. Все отклонения, в которых обвиняют расизм, происходили из рассмотрения человека на материалистической основе, отдающей сциентизмом и натурализмом. Моя теория основывалась на традиционной концепции, рассматривавшей человека как существо, состоящее из трех элементов: тела, души и духа. Поэтому полная теория расы должна была рассматривать все три эти элемента, и, следовательно, различать расу тела, расы души и расу духа. Расовая «чистота» присутствует тогда, когда три расы соответствуют друг другу, находятся в гармонии: одна выражается и проявляется в другой. Но это давно обнаруживается только в редчайших случаях. Наиболее нежелательная сторона бесчисленных смешений, произошедших в ходе истории и в развитии общества, касается не столько искажения физической расы и психосоматического типа (именно на этом главным образом и сосредотачивал свое внимание обычный расизм), сколько несоответствия и контраста в одном человеке трех компонентов: люди, чье тело не отражает больше их характер, их аффективные, моральные и волевые предрасположенности, не находятся в гармонии со своим возможным духовным призванием. «Дух» отличается от души как человеческий принцип, имеющий связь с высшими ценностями, с чем-то большим, чем жизнь. «Раса духа» отражается и проявляется в различных качествах человека, проявляющихся перед лицом священного, судьбы, проблемы жизни и смерти, в мировоззрении, в религиях, и т. д. Поэтому нужно было сформулировать расизм первой, второй и третьей степени. Его объектом должна была стать соответственно раса тела, раса души и раса духа.
Из существующей по праву иерархии компонентов человека выводился примат внутренней расы по отношению к внешней, только лишь биологической. Это требовало глубинного пересмотра всех взглядов научного и материалистического расизма, включая область генетики и теории наследственности. Так я отбросил фетишизм расовой чистоты, понятой исключительно физически: внешняя раса в таких типах может оставаться чистой, но их внутренняя раса может исчезнуть или исказиться. Многочисленные случаи подобного очевидны (например, голландцы, скандинавы). Проблема смешения должна была быть пересмотрена: смешение обязательно имеет отрицательные следствия в том случае, когда внутренняя раса слаба. Если же она достаточно сильна, то присутствие внешнего элемента, привнесенного смешением (естественно, всегда сдерживаемого в определенных пределах), может действовать в качестве вызова и иметь общий гальванизирующий эффект (как в некоторых аристократических родах, клонящихся к вырождению вследствие долгого режима эндогамии). В моей книге были развернуты и другие рассуждения того же рода.
С политико-социальной точки зрения положительная сторона расизма касалась его антиэгалитарного и антирационалистического настроя. Что касается первого, расизм возвестил новое утверждение принципа различий: различий как между различными родами и народами, так и между элементами одного народа. Он противостоял просвещенческо-демократической идеологии, провозглашающей тождественность и равное достоинство всех существ, имеющих человеческую внешность. Он утверждал, что человечество, человеческий род, не является единым: это абстрактная выдумка, то есть конечная стадия процесса инволюции, распада, краха, при этом вообразимая только как предел и неосуществимая в реальности. Человеческая природа в своей норме, напротив, различна — и эта разница среди прочего отражается как раз в различиях по крови и расе. Это различие представляет собой первичный элемент. Это не только естественное состояние существ, но и ценность, то есть дар, который нужно защищать и оберегать. Однако, признавая это, я, в отличие от некоторых расистов, не считал необходимой атомизацию человеческих групп, закрытых каждая в себе и отрицающих всякий высший принцип. Высшее единство вполне можно понять на вершине: это единство признает и поддерживает различия на их собственном уровне. Регрессивный характер имеет единство «внизу» — уравнивающее единство, свойственное демократии, гуманизму, ложному универсализму, коллективизму и «социальным» теориям. Против явлений этого рода восставал уже де Гобино, чей расизм имел по сути аристократический смысл.
Вторым общим положительным аспектом расизма, связанным с первым, был его антирационализм, то есть его оценка качеств, положений и достоинств всего того, что не может быть приобретено и сконструировано; всего незаменимого, не определяющегося чем-то сторонним, не взятого у среды, а связанного с живой общностью личности, имеющей корни в чем-то глубинном и органическом. Личность, в отличие от просто аморфного индивида, во всем этом имеет свою реальную основу. В этом отношении, чтобы избежать всякого отклонения, достаточно было придерживаться указанного мною комплексного понятия расы: нужно учитывать, что о расе нельзя говорить одинаково в случае человека и в случае, например, кота или лошади, что сущность и жизнь в первом случае не исчерпывается уровнем инстинктов и bios, как во втором.
Концепция «внутренней расы» и ее первичности была плодотворной с двойной точки зрения. Прежде всего, на моральном плане она вела к рассмотрению расы как образа бытия, определяемого прежде всего в себе и для себя, в универсальном смысле или априорно, почти как платоновская «идея», даже если эмпирически она может казаться преобладающей или часто встречаться в конкретной физической расе, в данном роду или в народе. Это относилось и к понятию «арийского» и «еврейского». Арийскость и еврейскость должны были определяться типичным поведением, не обязательно присутствующим во всех индивидах арийской или еврейской крови. Таким образом можно было избежать всякой неуверенности и односторонности: решающим оставалось то, чем человек является как внутренняя форма. Так же определялась и ответственность, как я писал в уже цитированной статье, вышедшей в «Коррьере Падано». Могу добавить, что после второй мировой войны с высшей точки зрения стало уже абсурдным обсуждать «еврейский» или «арийский» вопрос по причине того факта, что отрицательное поведение, приписываемое евреям, представлено среди большой части «арийцев», для которых не существует смягчающего обстоятельства в виде наследственной предрасположенности.
Далее, понятие внутренней расы давало понятию расы формирующую энергию. Прежде всего, можно было объяснить появление некоего общего типа достаточно постоянной этнической смеси следствием формирующей изнутри силы, имеющей свое самое прямое выражение в данной цивилизации или традиции. Главный пример этого был предоставлен собственно еврейским народом, который изначально не обладал никакой этнической однородностью (физической расой), но который традиция сформировала согласно хорошо узнаваемому наследственному типу до такой степени, что евреи представили собой один из самых типичных примеров стойкого расового единства в истории. Другой, более поздний пример — это пример Северной Америки: американский тип приобрел форму с достаточно отчетливыми чертами (особенно как внутренняя раса) в силу формирующей силы души цивилизации, подействовавшей на невероятную этническую смесь. Это устраняло идею
