Беженцы - Боб Мур
Изменения в иммиграционной политике в этот период, тем не менее, по-прежнему определялись преимущественно экономическими интересами. Растущая демократизация дала право голоса ранее политически бесправным слоям населения и позволила им выступать против государства, которое ущемляло их интересы. Протекционистская иммиграционная политика стала одним из новшеств, сопутствовавших превращению либерального государства в национальное. Однако оставались и противодействующие силы. Существовали интересы туризма, международных путешествий и торговли во имя свободного передвижения людей. Но что самое главное, существовали интересы работодателей, которые хотели получить свободный доступ к международному рынку труда, но в то же время желали окупить свои инвестиции в приобретение рабочей силы за рубежом. На практике беспорядки после 1918 года сменились более мягкой политикой, а экономический спад начала 1930-х годов окончательно убедил каждое из либеральных западноевропейских государств пересмотреть свою иммиграционную политику и привел к ограничениям на прием иммигрантов и особенно иностранной рабочей силы.
Таким образом, трансформация политики в отношении иностранцев, начавшаяся в конце XIX века, преследовала две цели: экономическую защиту, что стало результатом усиления влияния рабочей силы в политической системе, и заботу о национальной идентичности, получившую название «нативизм». В этом процессе все более амбициозное использование чуждой политики все более интервенционистскими государствами означало, что либеральная политическая культура, которая традиционно выступала в защиту личности от государства, утратила свое влияние. Меры безопасности, принятые в результате Первой мировой войны, кардинально изменили довоенную политику в области иммиграции и предоставления вида на жительство, и после 1919 года она редко полностью восстанавливалась. С позиции почти равноправия иностранцы все чаще лишались прав, предоставляемых гражданам этих стран.
Этот упадок либерализма хорошо виден на примере изменений в политике в отношении беженцев. До 1914 года в либеральных государствах было принято считать, что те, кто вынужден бежать из своей страны по политическим причинам, должны быть защищены, но после 1918 года право на убежище практически перестало существовать. Беженцы, прибывающие на границы либеральных государств Европы, теперь обычно рассматривались в соответствии с условиями недавно созданной протекционистской иммиграционной политики. Первыми жертвами такого отношения стали русские и армянские беженцы. Благодаря политическим симпатиям, которые вызывали антибольшевистски настроенные русские, больших проблем у них не возникло. Самое главное, что потребность в дополнительной рабочей силе в Западной Европе в момент их прибытия способствовала приему.
Таким образом, важно понимать, что прибытие беженцев из нацистской Германии после января 1933 года происходило не в законодательном вакууме, а на фоне существующих структур, правовых прецедентов и механизмов контроля. Иными словами, почти все факторы, сыгравшие ту или иную роль в определении политики в 1933 году и после, уже существовали задолго до прихода нацистов к власти. Ни одна национальная иммиграционная политика не была идентичной, но можно выделить две основные модели: британскую, в которой основной упор делался на внешний иммиграционный контроль, включающий пограничный контроль и визовые схемы, и континентальную, в которой контроль в большей степени представлял собой смесь внешнего и внутреннего. В рамках континентальной модели можно выделить два типа: с одной стороны, централизованный, а с другой – децентрализованный, применяемый в таких странах, как Швейцария, Дания и Нидерланды. Здесь региональные и местные власти оказывали значительное влияние на практическое применение политики в отношении иностранцев, что создавало местные различия внутри этих стран. Еще одним важным отличием континентальной модели был способ выдворения из Центральной Европы нежелательных иммигрантов. Например, если Франция просто обязывала таких людей покинуть страну по собственной инициативе, то бельгийские власти физически доставляли их к границе, а голландцы официально передавали их немецким властям. Эти различия в национальной иммиграционной политике в конечном итоге имели важные последствия для беженцев из нацистской Германии.
Накануне кризиса беженцев 1933 года все страны располагали законодательными инструментами для борьбы с людьми, прибывающими из Германии, но быстро поняли, что практические решения трудно привести в исполнение. Власти отказывались высылать еврейских и политических беженцев, которые въехали в страну нелегально или у которых истек срок действия визы или вида на жительство. По гуманитарным соображениям их депортация в Германию считалась неприемлемой, а передача другим государствам создавала дипломатические проблемы. Национальная политика в отношении иностранцев по-прежнему имела множество различий, но в целом в странах континентальной Европы наблюдалось усиление внутреннего контроля, что не позволяло беженцам оставаться незамеченными или самостоятельно обеспечивать свое существование. Прибытие еврейских беженцев сыграло решающую роль в этом режиме рестрикций, но его следует рассматривать в первую очередь как продолжение политики, принятой для борьбы с последствиями экономического спада, а не как направленную непосредственно против тех, кто бежал из Германии. Таким образом, хотя количество людей, прибывших из Германии в период с 1933 года по лето 1935 года, сократилось, запретительные настроения росли.
По сути, основными факторами, определявшими политику в этот период, оставались обычаи и практика политики в отношении иностранцев в сочетании с растущим экономическим национализмом, антибольшевизмом и антисемитизмом. Такое развитие событий следует рассматривать скорее как выражение растущего влияния представителей рабочего и среднего классов в правительстве, чем как реакцию на приток беженцев из нацистской Германии как таковой. Последним уделялось большое внимание в средствах массовой информации, что совершенно не соответствовало их реальному количеству. Их изображение как непрерывного и растущего потока дало серьезное оружие сторонникам ограничений, которые рассматривали евреев (и коммунистов) как «чуждых» установленным культурным границам нации, нежелательных в качестве потенциальных граждан и даже представляющих опасность для национального единства. Хотя принятые меры затронули гораздо более широкие слои населения, прибытие беженцев из Германии стало важным, хотя и символическим, катализатором окончательного торжества ограничительного законодательства в отношении иностранцев в конце 1930-х годов.
В те годы шла унификация политики и реальных действий по отношению к тем, кого признали беженцами, в разных странах Западной Европы. Ярким примером является то, как бельгийская и французская политика в отношении беженцев, которые летом 1933 года действовали совершенно по-разному, к началу 1934 года стали крайне
