Беженцы - Боб Мур
В Швейцарии евреи продолжали нелегально въезжать в страну, хотя граница была закрыта для еврейских беженцев с 9 сентября 1938 года.
Как пишет Регула Луди, местные чиновники иногда могли обойти намерения федеральных политиков. Самым известным примером является дело начальника полиции Санкт-Галлена Пауля Грюнингера. Он предпринял ряд шагов, чтобы предотвратить высылку людей, в том числе подделывал документы, что позволило, по словам Штефана Келлера, въехать в Швейцарию 3601 еврею. Другие примеры – кантоны Базель-Штадт и Шаффхаузен, где социал-демократы оказывали существенное влияние на политику. К большому раздражению федеральных чиновников, власти этих кантонов в основном придерживались принципа, что если еврейскому беженцу удавалось обмануть федеральных и кантональных пограничников и попасть в Базель или Шаффхаузен, то ему разрешалось временно остаться. Тем не менее жесткие пограничные меры со стороны Швейцарии (обеспечиваемые при содействии немцев) не позволил большинству еврейских беженцев попасть в страну. К 1939 году почти все те немногие, кому удалось нелегально проникнуть на территорию Швейцарии, были депортированы. На власти тех кантонов, которые выступали за более гуманное отношение к беженцам, оказывалось огромное давление со стороны федеральных властей. Впрочем, в конечном итоге депортации удалось провести за счет усиления централизации всех вопросов, связанных с политикой предоставления убежища.
Депортация также оставалась инструментом миграционного контроля во Франции и Нидерландах. В последних единственная информация о том, как это осуществлялось, получена от полиции Амстердама, которая, по-видимому, придерживалась строгой линии. Многие еврейские беженцы были принудительно репатриированы, а с 27 марта 1939 года от этого процесса больше не освобождались даже одинокие женщины и дети. Данные по Амстердаму свидетельствуют о том, что хотя несанкционированная иммиграция не прекратилась полностью, число зарегистрированных прибытий резко сократилось. Статистика голландско-еврейских благотворительных организаций о вновь прибывших в 1939 году свидетельствует о том, что не все они были насильственно выдворены из Нидерландов, хотя, в отличие от Бельгии, власти не проявляли к ним явной терпимости. Основным критерием терпимости было то, что беженцу должна была угрожать (неминуемая) смертельная опасность. Крайне левые политические беженцы, въехавшие в страну нелегально, освобождались от депортации, но тем, кто преследовался в Германии за такие преступления, как контрабанда валюты и осквернение расы, убежище не предоставлялось, поскольку голландцы не считали заключение в концлагере смертельной опасностью. Тем не менее голландские местные власти по-прежнему имели значительную свободу действий. Именно они должны были выяснить, какой опасности подвергается депортируемый. Депортация была обязательной только в случае с беженцами, спасающимися от обвинений в контрабанде валюты. Таким образом, опасность, грозящая нелегальному иммигранту в результате обвинений в осквернении расы, и опасность пребывания в концентрационном лагере часто рассматривались в каждом отдельном случае.
Похоже, что в соответствии с традицией французские власти редко прибегали к депортации, но их политика стала гораздо более неоднородной. Декрет от мая 1938 года дал префектам право высылать иностранцев, въехавших нелегально или просрочивших срок действия визы, тогда как раньше для этого требовалось разрешение министерства. По словам сотрудника британского пункта паспортного контроля в Париже, в обращении с беженцами во Франции не было единообразия, поскольку префекты провинций, которым была поручена эта работа, практически не координировали свои действия и по-разному трактовали правила, что иногда приводило к неоправданной строгости, а иногда к непреднамеренному предоставлению щедрых льгот.
Сдерживание беженцев: французские тюрьмы и голландские лагеря
Французские власти в основном воздерживались от депортации беженцев, но Вики Карон отмечает, что они считали, что тюрьма будет сдерживать нелегальную иммиграцию, и этот подход не изменила даже Хрустальная ночь. К беженцам, прибывшим нелегально, по-прежнему относились как к преступникам. По оценкам Еврейского комитета по делам беженцев, с мая 1938 года по июль 1939 года к тюремному заключению было приговорено около 9000 беженцев, в том числе около 3000 немцев. Однако приравнивание нелегальных иммигрантов к преступникам имело существенные недостатки. Содержать их в тюрьмах строгого режима было дорого, а применение уголовных процедур к беженцам было неэффективным. Как показывает Вики Карон, ссылка на закон могла стать препятствием для проведения репрессивной политики, поскольку суды проявляли значительную снисходительность при применении таких законов.
Тюрьмы оставались для беженцев «французским домом», но в других странах континентальной Европы для размещения вновь прибывших все чаще создавались специальные лагеря. Комитеты еврейских беженцев в Швейцарии и Бельгии в тесном сотрудничестве с властями в периоды острого кризиса в управлении миграцией создали несколько лагерей для размещения беженцев более эффективным с точки зрения затрат способом. В целом власти неохотно следовали этому примеру, поскольку предполагалось, что лагеря беженцев дают тем иллюзию, что они могут остаться. Впрочем, когда ксенофобские настроения среди французской политической элиты пошли на убыль, в течение 1939 года было создано несколько лагерей для беженцев, где проводилось профессиональное обучение, финансируемое еврейскими комитетами.
Однако во Франции был опробован другой тип лагеря для беженцев, получивший в Нидерландах более энергичное развитие. Французский указ от мая 1938 года постановил, что тюрьма не подходит для иностранцев, которые не могут быть депортированы, и таким людям должно быть предоставлено место жительства под надзором полиции. Поскольку консервативная правящая элита того времени начала борьбу с Народным фронтом, приоритетной задачей стало сдерживание подрывных иностранных элементов. Кроме того, умиротворение все еще считалось лучшей защитой французских интересов, а само присутствие беженцев, не говоря уже об их политической деятельности, рассматривалось как досадное препятствие на пути франко-германского примирения. Широкое использование тщательного надзора за беженцами быстро вышло из-под контроля, и в ноябре 1938 года министр юстиции был вынужден сделать выговор префектам за их чрезмерное рвение в использовании этого средства для надзора за всеми типами беженцев.
Поскольку под надзор полиции было поставлено слишком много беженцев, местные жандармы были перегружены работой. Чрезвычайный указ от 12 ноября 1938 года позволил исполнительной власти произвольно задерживать в лагерях иностранцев, представлявших «угрозу безопасности». Поскольку исполнительная власть получила все полномочия обращаться с иностранцами по своему усмотрению, это позволило обходить законодательные нормы.
Когда в январе 1939 года 400 000 беженцев-республиканцев бежали во Францию, французским властям пришлось импровизировать с оказанием экстренной помощи. Все испанские беженцы
