Беженцы - Боб Мур
Можно выделить три типа решений, которые были опробованы государствами Западной Европы в 1939 году. Бельгия была уникальна тем, что продолжала предоставлять временную защиту всем беженцам, прибывшим на ее территорию. Ответы Дании, Люксембурга и Швейцарии были прямо противоположными. Еврейские беженцы рассматривались как нелегалы, а в качестве средства правовой защиты использовалась принудительная репатриация. Между этими двумя крайностями голландская и французская реакция на беженцев была более амбивалентной: некоторым предоставлялась временная защита, либо свободная, либо интернирование в тюрьмы и лагеря, в то время как другие были депортированы.
Сохранение Бельгией гуманитарной иммиграционной политики
После того как министр юстиции Жозеф Фольен объявил в парламенте о приостановке депортации, в Бельгию ежемесячно нелегально прибывало около 2000 еврейских беженцев (рис. 4 в приложении в конце книги). После регистрации они получали временный вид на жительство как транзитные беженцы. В период с ноября 1938-го по август 1939 года не было зарегистрировано ни одного случая репатриации немецких евреев. Сфера преследований, дающих право на защиту, также была расширена: денационализированные польские евреи также считались беженцами, заслуживающими временной защиты. Глава бельгийской Службы государственной безопасности (Sûreté de l'État) Робер де Фой настаивал на том, чтобы министры, отвечающие за иммиграционную политику, остановили поток и выслали всех нелегалов, но регулярные перестановки в кабинете министров и опасения, что решение такого деликатного и полярного вопроса потребует стать «вторым Фольеном», не способствовали инициативе. Высылка еврейских беженцев надолго стала табу, и три сменявших друг друга министра юстиции, бывших католиками, в период с ноября 1938 года по март 1939 года отказались от каких-либо инициатив по этому вопросу.
Процедура отбора, применявшаяся консультативной комиссией по делам беженцев, по-прежнему исходила из различия между «добровольным» бегством евреев и «вынужденным» бегством политических противников. Хотя к 1938 году обе группы подвергались одинаково жестокому обращению, угрожавшему их свободе и жизни, критерии оставались неизменными. Ввиду этой необоснованной дискриминации в начале 1939 года было предложено, чтобы Бельгия отказалась от участия в международных договорах о беженцах, но поскольку конвенция 1938 года оставляла значительную свободу действий национальным властям, это сочли излишним. Искусственное различие между еврейскими и политическими беженцами оправдывалось заявлением властей о том, что еврейские беженцы не нуждаются в защите, поскольку не имеют намерения поселиться в Бельгии. Более того, Комиссия по делам беженцев, государственный институт, призванный гарантировать соответствие бельгийской политики в отношении иностранцев минимальным гуманитарным стандартам, не возражала против политического решения исключить еврейских беженцев из процедуры отбора и тем самым подорвала свои собственные прерогативы. Возможность для иммигрантов, даже нелегальных, просить убежища, была принципом, полностью закрепленным в бельгийском законодательстве с 1936 года, но еврейские беженцы были коллективно исключены из привилегированной категории иммигрантов, которых бельгийские власти в принципе не могли выслать. Таким образом, бельгийское государство сохраняло за собой право высылать евреев, бежавших из нацистской Германии. Эта «статутная неполноценность», приписываемая еврейским беженцам, подчеркивая власть, которой обладало независимое агентство по предоставлению убежища, также служила для того, чтобы обесценить обоснованность причин, по которым те покинули нацистскую Германию. Отказав евреям в статусе беженца, бельгийские власти получили в свое распоряжение большую дубинку для принуждения транзитных еврейских беженцев из рейха к организации их реэмиграции. Впрочем, ни один еврейский беженец фактически не был выслан с бельгийской территории. Тот факт, что комиссия по делам беженцев не скорректировала свои критерии в соответствии с меняющимися обстоятельствами в нацистской Германии, означал, что единственными еврейскими беженцами, чьи заявления о предоставлении убежища все еще рассматривались, были пары, подозреваемые в «осквернении расы».
По мере того как все больше стран закрывали свои границы, «транзит» становился в основном фикцией. Бельгийские комитеты помощи беженцам устраивали грандиозное шоу из отъезда евреев за границу. Это демонстрировало общественности, что их подопечные беженцы приезжали не для того, чтобы остаться на неопределенный срок. Весной 1939 года, когда реэмиграция практически прекратилась, главная еврейская благотворительная организация так отчаянно пыталась доказать, что еврейские беженцы, получившие временную защиту в Бельгии, продолжают покидать страну, что попыталась организовать информационный вброс, заявив, что немецкие евреи, изначально отобранные еще в Германии для защиты в Великобритании, на самом деле были транзитными беженцами в Бельгии. Не получила развития и история с лагерями для беженцев. В Меркспласе построили лагерь, в котором разместилось около 500 человек. Его создали для того, чтобы комитеты могли сэкономить деньги и повысить шансы беженцев получить профессиональную переподготовку и найти страну окончательного поселения. Распределение беженцев по лагерям четко давало им понять, что они приехали не для того, чтобы остаться, и, что самое главное, снижало их заметность. После октября 1938 года дальнейших инициатив не последовало, поскольку власти сочли, что государственное финансирование строительства лагерей беженцев выходит за рамки «разумной» политики. Забота о благополучии беженцев должна была оставаться задачей частных благотворительных организаций.
Политика в отношении беженцев зашла в тупик. Еврейские комитеты дали правительству заверения в том, что ни один беженец не станет нагрузкой на бюджет, но приток людей не прекращался, и финансовые затраты комитетов оказались непомерно велики. В апреле 1939 года новый кабинет министров согласился разделить расходы на содержание еврейских беженцев. Несмотря на усиливающуюся ксенофобию, все традиционные политические партии были едины во мнении, что репатриация еврейских беженцев невозможна, даже если это означает, что их содержание должно частично субсидироваться из бельгийской казны. Таким образом, власти были вынуждены участвовать в финансировании помощи беженцам. Поскольку это было эффективнее делать в лагерях, власти быстро открыли второй лагерь на 500 мест, а лагерь в Меркспласе расширили до 700 человек.
Депортация беженцев: евреи воспринимаются как нелегальные иммигранты
В Дании и Швейцарии депортация еврейских беженцев не прекращалась в течение всего 1939 года. В период с 1 марта по 1 сентября 1939 года 26 из 70 еврейских беженцев, прибывших нелегально, и 30 из примерно 700, въехавших в Данию легально, были репатриированы в Германию. Эти репатриации, которые иногда оспаривались комитетами по делам беженцев, были в основном вызваны проступками, совершенными отдельными лицами, или их неспособностью найти страну, готовую предоставить им постоянное убежище. Не было никаких попыток скрыть характер этих высылок, и к 1939 году министр юстиции Карл
