Беженцы - Боб Мур
Субконтрактация и усиление внешнего контроля
Все государства продолжали считать, что бегство беженцев из нацистской Германии необходимо сдерживать. Проще всего это было сделать на границе и в консульствах за рубежом, без какой-либо публичной ответственности за принятые решения. Учитывая возросшее сочувствие к бегущим из нацистской Германии со стороны некоторых слоев населения, внешний контроль становился все более важным. Штамп «J» в немецких паспортах стал стержнем внешнего контроля либеральных государств континентальной Европы, поскольку это позволяло сразу же отличить «добропорядочных» посетителей из Германии от тех, чьей истинной целью было остаться.
Для гарантии, что беженцы не попадут на их территорию, западноевропейские государства прибегли к нескольким новым формам дистанционного контроля помимо простого визового требования. Другие страны также были призваны бороться с несанкционированной иммиграцией из нацистской Германии. Каждая страна считала себя жертвой «небрежных» соседей, чьи границы были слишком прозрачными. Несмотря на все более жесткую иммиграционную политику, в страны продолжало прибывать большое количество беженцев. Некоторые государства подвергались осуждению за то, что пускали к себе беженцев, которые просто проезжали через их территорию по пути в другие страны. Таким образом, либеральные европейские государства продолжали оказывать давление друг на друга, требуя введения все более жестких ограничений на иммиграцию; эта тенденция набирала обороты, выходя за рамки внутренних соображений. Неправительственные организации также были привлечены для того, чтобы остановить приток беженцев. В некоторых странах транспортные компании под угрозой санкций заставляли тщательно проверять паспорта и визы своих пассажиров на предмет их действительности, а комитеты помощи беженцам должны были советовать потенциальным беженцам не покидать Германию самостоятельно.
Политика выдачи виз становилась все более жесткой. Консульства находились на передовой и должны были отсеивать нежелательных. Сотрудникам консульств было предписано проявлять особую бдительность при работе с заявителями из числа немецких и восточноевропейских евреев. Таким людям было все труднее получить визу в западноевропейскую страну даже для краткосрочного пребывания, не говоря уже о постоянном проживании. Тот факт, что Люксембург, Нидерланды и Дания не требовали виз для граждан Германии, не имел никакого значения для немецких евреев, поскольку с 1938 года, хотя «арийские» немцы по-прежнему могли путешествовать в эти страны без визы, полуофициально они должны были иметь при себе документ, подтверждающий нееврейское происхождение.
Сразу после Мюнхенского кризиса в сентябре 1938 года, несмотря на отсутствие официальных изменений в политике, ряд государств стали активно отбирать «достойных» беженцев из числа тех, кто был вынужден покинуть Судетскую область, и обещали им визы. Франция первоначально обязалась предоставить 310, затем 700, но в итоге было выдано лишь около 100 виз. Бельгия выдала 253 визы, а Дания – 163. Критерии отбора, применявшиеся в этих случаях, делали прозрачным первичное определение государствами того, кто является беженцем, заслуживающим защиты. В соответствии с распространенной в то время иерархией преследований, визы выдавались только политическим активистам. В рамках этой иерархии преследование как еврея само по себе не давало права на защиту. На беженцев-коммунистов не распространялись бельгийские и датские преференции для жертв Мюнхена. Однако Бельгия согласилась разрешить вернуться известным немецким коммунистам, которые до отъезда легально проживали в Бельгии, но покинули ее, чтобы вступить в Интернациональные бригады во время гражданской войны в Испании. Аналогичным образом Великобритания предоставила визы политическим беженцам-коммунистам, в том числе бывшим бойцам Интернациональных бригад, но Дания и Швейцария отказались это сделать.
Хотя это мало обсуждалось, такая позитивная дискриминация политических беженцев не воспринималась властями как несправедливая. Тот факт, что существовало якобы так много организаций, занимающихся еврейскими беженцами, придал уверенности заявлениям нееврейских благотворительных организаций о том, что «пришло время сделать что-то» для их подопечных.
Жертвы расовых преследований не оставались без внимания, и некоторым из них активно предоставлялась защита, но при этом всегда учитывалось, что они не должны создавать для принимающей страны никаких проблем ни в качественном, ни в количественном отношении. Как уже говорилось, беженцы, имеющие тесные личные связи со страной или обладавшие экономическими активами, по-прежнему имели право на получение визы. Беженцам, у которых были определенные планы на эмиграцию и все необходимые документы, иногда предоставляли временное проживание. Такие люди должны были гарантировать, что они эмигрируют за границу в течение нескольких дней или в крайнем случае нескольких месяцев. Сразу после Хрустальной ночи только политика Швейцарии оставалась строго в русле политики, установленной до ноября 1938 года, другие страны проявили больше гуманности, в частности большему числу транзитных беженцев было разрешено дождаться в безопасности окончательного получения иммиграционной визы и убытия в пункт назначения. Голландцы даже выдвинули план, согласно которому Западная Европа будет выступать в качестве пункта временного размещения евреев, возвращающихся за границу, а все расходы возьмут на себя еврейские благотворительные организации. Голландское правительство было готово разрешить легальный прием до 2000 еврейских беженцев, и под давлением общественности эта цифра была увеличена до 7000. Отбор оставался в руках правительства, а комитет помощи еврейским беженцам мог рекомендовать только 1800 кандидатов. Когда другие европейские страны отнеслись к голландскому предложению с неохотой, оно было быстро отклонено. Это великодушие по отношению к транзитным беженцам вскоре исчезло, когда стало очевидно, что крайне сложно получить надежные гарантии того, что такие беженцы найдут все необходимые документы и будут готовы к переезду. В Швейцарии въезд транзитных беженцев вскоре был еще более ограничен. В декабре 1938 года все три скандинавских государства сократили преференции для транзитных беженцев, а в конце года их примеру последовали Нидерланды. Эти изменения иногда оправдывали тем, что отношение к евреям улучшилось и теперь можно «нормализовать» иммиграционный контроль.
В полном противоречии с утверждением, что евреи подвергались меньшим опасностям внутри Германии, в ноябре 1938 года несколько стран приняли решение о том, что еврейские дети без сопровождения взрослых могут быть допущены в страну. Схемы вывоза детей в Западную Европу олицетворяли собой безнадежную ситуацию, в которой находились евреи в Великой Германии. Запуганные родители понимали, что единственная надежда на выживание их детей находится в руках чужих людей. Еврейские организации беженцев убедили правительства различных стран Западной Европы дать согласие на эту спасательную операцию, ссылаясь на прецедент защиты детей во время гражданской войны в Испании. В итоге Швейцария и Франция приняли по несколько сотен детей, а Бельгия и Дания предоставили убежище тысяче человек.
Таблица II.3.1. Количество еврейских беженцев, подавших заявления на получение паспорта в
