Златая цепь на дубе том - Борис Акунин
Сразу после смерти Сталина, во время конфронтации с Берией, Хрущев выдвинул на первую роль — главы правительства — недалекого Георгия Маленкова, оставив за собой партийное руководство. Оно в 1953 году выглядело менее импозантно, ибо пост председателя совета министров занимал сам Сталин. Однако основные номенклатурные рычаги по-прежнему находились у того, кто руководил партией. Это и позволило Хрущеву в довольно короткий срок занять ведущее положение.
Расправившись с самым грозным оппонентом Берией почти сразу же, несколько лет спустя Хрущев избавился (правда, уже бескровно) и от остальных участников постсталинской коалиции. С 1957 года он стал единоличным правителем Советского Союза, соединив обе высшие должности: и главы партии, и главы правительства.
В историческом смысле главным поступком Хрущева было разоблачение преступлений Сталина, начатое в 1956 году на ХХ съезде КПСС и завершенное на XXII съезде окончательным осуждением «культа личности», после чего все памятники Сталину были снесены, а его тело вынесено из мавзолея. Во времена террора Хрущев, партийный секретарь на Украине и в Москве, усердствовал в «чистках» и казнях не меньше, чем другие руководители, и всё же оставил по себе добрую память: в ходе проведенной им антисталинской кампании сотни тысяч людей вышли на свободу, а некоторые (далеко не все) жертвы репрессий были посмертно реабилитированы.
Хрущевский «волюнтаризм» и его последствия
Этим термином заговорщики, придя к власти, заклеймили стиль хрущевского руководства, имея в виду резкость и недостаточную мотивированность решений свергнутого правителя. Хрущев действительно мало считался с другими членами Политбюро и действительно совершил несколько серьезных ошибок, имевших для Советского Союза тяжелые последствия. Впрочем его экономические эксперименты, все неудачные, скорее объяснялись неэффективностью социалистического метода хозяйствования — новации следующей эпохи будут ненамного успешней. Но Карибский кризис, сначала едва не приведший к мировой войне, а затем (что очень не понравилось советской верхушке) нанесший урон престижу СССР, возник из-за чрезмерной самоуверенности и авантюризма правителя. Однако главным его провалом (не только в глазах номенклатуры, но и объективно) было непоправимое ухудшение отношений с самым большим государством социалистического лагеря — Китайской Народной Республикой.
Мао Цзэдун очень чтил Сталина, управленческие методы которого он использовал в своей внутренней политике, и отнесся к хрущевским разоблачениям неодобрительно, а к самому Хрущеву с подозрением. Советский лидер, в свою очередь, весьма скептически оценивал попытки пекинского руководства поднять экономику штурмовыми методами. Москва заняла нейтральную, примиренческую позицию в территориальном конфликте между Китаем и Индией. С этим обстоятельством было связано невыполненное обещание поделиться с «китайскими товарищами» секретами ядерного оружия. У Мао Цзэдуна возникло ощущение, что русские предали братскую социалистическую страну в очень тяжелый период ее истории — и Хрущев недооценивал последствия этой обиды.
В конце концов китайский вождь принял решение превратить свою страну в оплот истинного, «неревизионистского» социализма. «Центр мировой революции переместился в Китай», — объявил Мао.
Атомную бомбу китайцы стали разрабатывать сами, рекомендаций из Москвы больше не слушали, и к концу хрущевского правления разрыв стал уже неизбежным. В шестидесятые годы он будет усугубляться и приведет к еще одной «холодной войне» — между двумя самыми большими социалистическими странами. СССР и КНР будут держать на своей 7000-километровой границе крупные армейские группировки, а в 1969 году дело даже дойдет до вооруженных столкновений. Лишь в восьмидесятые годы, при Дэн Сяопине, враждебность в отношениях прекратится.
Леонид Брежнев
Период хрущевского «редуцированного вождизма» сменился своего рода коллегиальным руководством, вообще-то несвойственным и даже противопоказанным «ордынской» модели государства. Но эта перемена отвечала личным интересам высшей номенклатуры, более не желавшей зависеть от капризов очередного диктатора. Нетипичная для российского государства конструкция продержалась целых 18 лет только благодаря невластолюбию и компромиссности генсека Леонида Ильича Брежнева (1906–1982), несколько похожего на «кроткую Елисавет», добродушную императрицу Елизавету Петровну, при которой русской аристократии так хорошо и спокойно жилось после страшных времен Петра и нервных времен царицы Анны.
В последние хрущевские годы Брежнев занимал должность председателя Верховного Совета — абсолютно декоративную, ибо советский парламент не обладал никаким влиянием, но формально самую высокую в государственной иерархии. Этим обстоятельством, а также очевидной травоядностью Леонида Ильича и объяснялось его выдвижение.
Вскоре выяснилось, что подобный предводитель всех очень устраивает. Брежнева славословили, без конца награждали пышными титулами и званиями, но в Политбюро он был скорее модератором, нежели инициатором решений. Там имелось несколько активных, влиятельных членов, которые поделили между собой управление: экономический блок возглавлял председатель совета министров (до 1980 года — Алексей Косыгин), внешними делами ведал бессменный министр иностранных дел Андрей Громыко, идеологией — Михаил Суслов, абсолютная реинкарнация обер-прокурора Победоносцева с его «совиными крылами». Брежневская эпоха с ее фасадной стабильностью и болотной застойностью вообще очень напоминает царствование Александра III.
Характерная черта эпохи — строгий партийный контроль над КГБ и армией. Комитетом государственной безопасности с 1958 года руководили не кадровые «спецслужбисты», а партийные аппаратчики; с 1976 года и во главе министерства обороны был поставлен «штатский» член политбюро.
Геронтократия
Вначале советское государство было молодым и его правители тоже были молоды. 47-летнего Ленина, председателя Совнаркома, соратники называли «Старик». Когда советский проект утратил энергетику и заплесневел, соответственным образом изменилась и высшая прослойка. Государством правили очень старые люди — и правили по-старому, противясь всему новому.
В 1918 году средний возраст в высшем партийном органе составлял 38 лет; в 1940-м — пятьдесят один год; к 1980-му перевалил за семьдесят. При этом следует учитывать, что люди в те до-ЗОЖные времена дряхлели намного быстрее — средняя продолжительность жизни советских мужчин (женщин в Политбюро не было) равнялась 62 годам.
В ходячую развалину превратился не только генеральный секретарь, нездоровы были и многие другие состарившиеся члены Политбюро. Распорядок работы органа, управлявшего сверхдержавой и значительной частью планеты, регулировался врачами. Время заседаний всё время укорачивалось. Под конец брежневской эпохи они редко длились более получаса.
Высшие функционеры почти никогда не уходили в отставку по состоянию здоровья и тем более по возрасту. Все они умирали на своем месте — как тогда шутили,
