Очерки по истории советской науки о древнем мире - Иван Андреевич Ладынин

Тураев 1935: т. 1, X.

131

Тураев 1935: т. 1, VIII.

132

Тураев 1935: т. 1, IX. См. весьма негативную оценку критики Тураева в этом редакторском предисловии (особенно в связи с приписыванием ему следования «расовой теории») в: Коростовцев 1980: 20–22.

133

См., в частности, о наиболее ярких симптомах этой тенденции в «новом учении о языке» Марра: Алпатов 2011: 37–41.

134

См. об этом: Дьяконов 1995: 278.

135

Струве 1934a: 15.

136

Струве 1934a: 10–11.

137

Струве 1934б, в.

138

История древнего мира 1937.

139

Струве 1941: 2: расширенное библиографическое описание, указывающее, в частности, что данное издание представляет собой переработку тома по древнему Востоку в «Истории древнего мира», изданной ГАИМК. Напрашивается вопрос, в какой мере на появление этого издания повлияла проходившая одновременно с его подготовкой при участии тех же авторов работа над вторым томом «Всемирной истории», посвященном древнему Востоку (см. Карпюк, Крих 2018: 1028); аргументированный ответ на этот вопрос возможен лишь при обращении к соответствующему архивному материалу (см. рукописи глав данного тома: АРАН. Ф. 1577. Оп. 6. Д. 420–437).

140

Струве 1941: 3–7.

141

Струве 1941: 3–4.

142

Струве 1941: 4.

143

Мы не считаем нужным касаться сейчас подробно, без сомнения, очень важного вопроса о предпосылках обращения к истории Индии и Китая в политической конъюнктуре конца 1920-х – начала 1930-х годов, конкретно во вмешательстве СССР и Коминтерна в ситуацию в Китае, сначала с опорой как на Гоминьдан, так и на КПК, а затем с поддержкой коммунистов в противостоянии этих сил. Как известно, переворот Чан Кайши и разгром КПК в 1927 г. стал важным поводом для обсуждения (во многом вполне дилетантского) вопроса о том, не следует ли считать события в Китае проявлением совершенно специфических для Востока по сравнению с Европой закономерностей исторического развития в ходе первой дискуссии об «азиатском способе производства»: Крих 2013: 83–89. Нам представляется, однако, что и независимо от любой политической конъюнктуры тезис о невозможности особого «восточного» пути развития и об универсальности основных этапов всемирной истории был бы воспринят советским марксизмом в силу его идеологической интенции (см. наше прим. 49); соответственно, была во многом предопределена и согласующаяся с этим тезисом расширительная трактовка понятия «древний Восток».

144

Струве 1941: 4–6.

145

Струве 1941: 6.

146

Струве 1941: 6–7.

147

Струве 1941: 5, 7.

148

Струве 1941: 6.

149

Струве 1934в: 37; Крих 2013: 105. Коллективная собственность на рабов упоминается лишь вскользь как черта древнейшего классового общества Месопотамии в соответствующей главе: Струве 1941: 67. [См. подробнее Статьи 10 и 11 в настоящем издании.]

150

Алпатов 2011: 23–31, 39–40; см. о рецепции «яфетической теории» Марра у Струве: Крих 2016а.

151

Алпатов 2011: 112–142.

152

См. синопсис апелляций Струве в «Истории древнего Востока» 1941 г. к Марру и его постулатам: Крих 2016а: 61–62.

153

См. о данном важнейшем в построениях Струве сюжете: Ильин-Томич 2016.

154

Крих 2013: 124–127; Кириллова 2017: 352–353.

155

Струве 1941: 291.

156

Струве 1941: 296.

157

Струве 1941: 298–299.

158

Струве 1941: 410–414, 440–443. Можно обратить внимание на особое место буддизма в освещении в учебнике Струве этих сюжетов: согласно определению, подкрепленному цитатой из Энгельса, «возникновение буддизма связано с кризисом рабовладельческого общества, с борьбой против тесных рамок примитивного кастового строя, когда растущие производительные силы настоятельно требовали уже иных производственных отношений. Буддизм отражал этот кризис и вместе с тем отражал безвыходность создавшегося положения, бессильный протест, указывая путь спасения в “самосовершенствовании”, в уходе от жизни» (Струве 1941: 413). Тем самым новизна буддизма по сравнению с архаичными религиями, очевидная в силу его широкой известности, получает объяснение, однако сугубо социологическое.

159

Стоит заметить, что в первом томе «Всемирной истории» (Всемирная история 1955–1965: т. 1) это понятие не только остается без расшифровки, но и не фигурирует в заголовках частей и глав.

160

См. Ладынин 2016б: 22–24 с отсылками к литературе.

161

Коростовцев 1970.

162

Коростовцев 1970: 15, с отсылкой к: Крупская 1961: 118–120. Десятью годами позже в статье о Б. А. Тураеве Коростовцев в схожем контексте привел слова Маркса (более авторитетные как цитата) о том, что «религия есть самосознание и самочувствование человека, который или еще не обрел себя, или уже снова себя потерял» (Маркс 1955б: 414; Коростовцев 1980: 24: «А человек древневосточного общества – и это вряд ли надо доказывать – еще не обрел себя»).

163

Ладынин 2016б: 24–28.

164

Дьяконов, Якобсон 1982: 6 (с определением данного этапа как «эпохи господства раннерабовладельческих отношений», называемой в этом же контексте «ранний период древнего общества»); История древнего мира 1989: т. 1, 31–56 (подробная характеристика основных черт данного периода, обозначение которого «Ранняя древность» вынесено в заголовок тома).

165

История древнего мира 1989: т. 2, 5–26.

166

История древнего мира 1989: т. 2, 26 («Лишь кое-где – в предгорьях Гималаев, на границе между оседлыми землями Ирана и полупустынями Средней Азии, в Палестине – идет борьба за внесение этики в общепринятую идеологию»). Пожалуй, непраздным в связи с этим моментом будет вопрос, в какой мере Дьяконов учитывал сформулированную К. Ясперсом концепцию «осевого времени». В своей книге «Пути