Беженцы - Боб Мур
Этот антикоммунистический уклон в политике в отношении беженцев был четко выражен и в других странах. В Бельгии беженцы-коммунисты не имели права на неофициальный статус беженца, и их высылка была очень распространена. Французский указ, изданный в ноябре 1935 года, освобождающий беженцев от высылки, тем не менее предусматривал, что беженцы, занимающиеся подрывной деятельностью, все равно могут быть высланы. Многие немецкие коммунисты также были высланы из Франции, и некоторые из них обосновались в Сааре, но когда в январе 1935 года территория была возвращена рейху и французские власти неохотно согласились предоставить убежище беженцам из Саара, этим беженцам-коммунистам было вообще отказано во въезде в страну. Дания официально считала немецких коммунистов беженцами, так как из 450 признанных беженцев в стране 132 были коммунистами, но за этими политически неудобными людьми велось строгое наблюдение. Чтобы получить временный вид на жительство, они должны были соответствовать так называемым коммунистическим условиям, определенным властями еще осенью 1933 года. Это означало, что они должны были проживать в районе Копенгагена, еженедельно являться в полицию и получать только возобновляемый вид на жительство сроком на два месяца. Наконец, коммунисты должны были воздерживаться от участия в любой политической деятельности.
Власти Швейцарии и Дании высылали коммунистических «беженцев», не соблюдавших установленные для них правила, но тем не менее власти не хотели отправлять коммунистов обратно в Германию. Швейцарцы предпочли отправить их через французскую границу, а когда Париж выразил протест, они продолжили переправу тайными путями. В Дании, однако, из-за отсутствия альтернатив репатриация в Германию считалась подходящей для (недостойных) коммунистов, поскольку она давала понять, что те должны строго придерживаться условий, установленных датскими властями. Власти не хотели, чтобы эта показательная репатриация получила широкую огласку, но Красная помощь понимала это, и как только один из ее подопечных был арестован, она организовала широкое освещение в прессе. В качестве интересного компромисса датские власти предложили Красной помощи организовать отъезд беженцев, отбывающих небольшой срок заключения, в Советский Союз. Этот процесс отнюдь не был простым. Чтобы эмигрировать в СССР, немецким коммунистам требовалось разрешение центрального комитета КПГ, а такие разрешения выдавались крайне редко, поскольку СССР не хотел массовой иммиграции. Тем не менее Советский Союз предложил немецким коммунистам в Дании убежище, но угроза их репатриации так и не была реализована. С мая 1935 года Советский Союз все больше ограничивал доступ на свою территорию для коммунистических беженцев. Этот отказ принимать немецких коммунистов был в первую очередь результатом растущей ксенофобии внутри самого советского режима.
Изменяющиеся схемы расселения коммунистических беженцев показаны в табл. II.2.1, в которой отражено распределение коммунистических чиновников по Европе. Это не является четкой картиной предоставления убежища всем беженцам-коммунистам, поскольку в первую очередь отражает стратегию коммунистов по защите своих функционеров и созданию коммунистических центров для «политики изгнания». Таблица показывает важность Советского Союза как страны убежища для немецких коммунистов в 1935–1936 годах, несмотря на его изоляционистскую позицию. Начиная с 1936 года Испания стала излюбленным местом назначения для многих немецких коммунистов, но Франция на протяжении всего периода оставалась страной убежища в основном для беженцев-коммунистов.
Таблица II.2.1. Распределение 333 беженцев – коммунистов из Германии по странам убежища, 1933–1937 гг. (чел.)
То, что в Западной Европе являлось, по сути, лишь неофициальным статусом беженца, было недоступно не только большинству коммунистов, но и большинству евреев, бежавших из Германии. Традиционные определения беженца не охватывали обстоятельств, имевших место в нацистской Германии, но в этот период они оставались в основном неизменными. Похоже, что бельгийская и датская неофициальная политика в отношении беженцев была несколько более либеральной, поскольку некоторые из тех, кто бежал от антисемитских преследований, получили неофициальный статус беженца. Из 400 «беженцев» в Бельгии, среди которых были не только политические активисты, но и государственные служащие, уволенные из-за их еврейского происхождения, 330 получили поддержку еврейского комитета помощи беженцам. Однако большинство западноевропейских государств не признали антисемитские преследования в качестве prima facie основания для чего-то большего, чем временная защита. Такая жесткость в определении понятия «беженец», игнорирующая преследования групп, к которым люди принадлежали не по собственному выбору, а в силу своего происхождения, была характерна не только для государственных структур, но и для гражданского общества. Ярким примером этого является определение беженца, принятое на Международной конференции за право убежища в Париже в 1936 году, в котором главным элементом было политическое преследование «всех иностранцев, которые были вынуждены мигрировать не только из-за своей политической деятельности, но и из-за профсоюзной, пацифистской или научной деятельности». Собрание правозащитников, представлявших в основном рабочие, социалистические и коммунистические движения, посчитало преследования по религиозным или расовым причинам второстепенными и отнесло их к третьей статье принятого на конференции текста. Это вызвало резкую критику со стороны французского правозащитника Рубинштейна, который отметил, что это подчеркивает полное непонимание природы преследований, от которых спасается большинство беженцев. Предполагалось, что под угрозой жизни и свободе находятся люди, ведущие активную борьбу, в то время как в действительности подавляющее большинство беженцев были «лишь» жертвами политики, которую проводили против них. Именно по этой причине, по его мнению, право на убежище нуждается в переосмыслении.
Великобритания могла оставаться в стороне от этих дискуссий, поскольку ее эффективный внешний контроль означал, что иммигранты, прибывавшие на британскую территорию, проходили предварительный отбор. Британцы даже могли позволить себе активную политику в отношении беженцев, поскольку отобранные люди могли соответствовать потребностям Британии. Организации помощи беженцам способствовали их селективной иммиграции, предоставляя возможности для людей с выдающимися интеллектуальными способностями, перемещенных ученых и исследователей. С 1937 года коммерческие советники при британских посольствах даже предлагали беженцам-производителям открыть фабрики в депрессивных районах Британии. Государственные инвестиции в фабрики, сдаваемые в аренду, и другие финансовые стимулы были частью экономической политики, направленной на то, чтобы убедить еврейских предпринимателей в Германии, которые из-за преследований хотели уехать и открыть производственные фирмы в британских регионах с высоким уровнем безработицы. Такая избирательная иммиграционная политика означала, что Великобритания принимала в основном людей из верхних социально-экономических слоев немецкого еврейства, тогда как в континентальной Европе это происходило гораздо реже. Этот процесс также можно проследить на примере распределения выходцев из Восточной Европы. В Великобритании польские евреи, ранее проживавшие в Германии, были незначительным меньшинством среди беженцев, в то время как во Франции и Бельгии они составляли значительную долю.
