История отечественного государства и права - Борис Николаевич Земцов
В-третьих, отношение власти к общине не являлось результатом косности и реакционности придворных кругов. Так, в 70-е-начале 80-х гг. в Европе разразился аграрный кризис, в ответ на который правительства европейских капиталистических стран приняли ряд антирыночных законов3. В этих условиях развивать рыночный механизм, а вместе с ним и менять административные отношения деревне было, по крайней мере, нелогично.
Именно община фактически оказалась юридическим лицом. Она регулярно занималась переделом земли, в ее собственности находились леса, луга, реки. В этих условиях гражданско-правовые отношения формировались крайне медленно.
Не меньшим тормозом на пути развитии гражданско-правовых отношений являлась большая патриархальная семья. Моногамных семей в деревне практически не было.
[1 Ефименко А.Я. Исследования народной жизни. Вып. 1. Обычное право. М., 1884; Оршанский О.Г. Исследования по русскому праву: обычному и брачному. СПб, 1879; Якушкин Е. Обычное право. Материалы для биографии. Ярославль, 1896.]
[2 Наиболее полно это было показано в работах Н.П. Павлова-Сильванского.]
[3 Справка о русском и иностранном законодательстве, направленном на предупреждение дробления земельной собственности. Б.г. Б.м. С. 22-25.]
Традиционно патриархальные семьи состояли из нескольких поколений, но представляли собой не столько горячо любящих друг друга родственников, сколько производственные бригады, рабочие артели с общим имуществом. В них включались все, кто работал на семейном поле, независимо от родственного статуса, даже постоянных батраков.
В личном и имущественном отношении члены семьи были совершенно бесправны. Все, что делалось в семье, делалось в интересах общего хозяйства. Этим же мотивом руководствовалась община, когда вмешивалась в семейные дела. Поэтому там сохранялось насилие над слабыми, социально-бытовые интересы женщин и детей не учитывались, гуманизм во внутрисемейных отношениях отсутствовал.
В юриспруденции исходные руководящие начала, фундаментальные идеи и идеалы, определяющие общую направленность правотворчества, определяются понятием «принципы». Они зависят от общественных отношений и, прежде всего, от экономических. Поскольку в бедной русской деревне второй половины XIX в. владельцем земельной собственности была община, то базовыми правовыми принципами были уравнительность и коллективизм.
Понятие «право» в сознании крестьян с юридическим, нормативно-правовым документом не отождествлялось. В их понимании оно сливалось с обычаями, религией и моралью.
Причинами преступлений они считали Божью волю, сглаз, порчу, случайность, нищету. Т.е. преступление в их глазах было грехом. Чужого преступника, то есть того, чей поступок их конкретно не касался, крестьяне всегда жалели как человека, попавшего в беду. Поэтому прощение, которое выпрашивал провинившийся у общины, всегда воспринималось с одобрением и служило смягчающим обстоятельством при определении наказания.
Многое из того, что по закону считалось преступлением, в глазах крестьянина так не оценивалось. Например, порубка барского леса. Заповедь «не укради» не распространялась на собственность попа (так как он живет на мирские деньги) У богатого купца (поскольку честным путем больших денег не заработаешь) кражи тоже разрешались. Кражи где-либо на стороне или по бедности грехом не считалась. Главное, чтобы размер для потерпевшего не был значительным. Обман в городе грехом не считался: крестьяне в массовом порядке испорченный товар выдавали за хороший, низкий сорт – за высокий. При этом божились-крестились и уверяли, что товар высшего качества. Вернувшись в родную деревню, такой мошенник приобретал в глазах односельчан ореол героя.
А вот работу в праздники крестьяне считали преступлением.
Имущественные правонарушения и преступления рассматривались как более тяжкий грех, чем преступления против личности, чести и здоровья.
Деньги взаймы крестьяне давали друг другу без процентов. Дать в долг бедному была формой взаимопомощи, а не ростовщичеством. Документы на кредит или какие-либо обязательства тоже составлялись редко. Лишь 19% договоров подтверждались письменными документами. Причем крестьянам не приходило в голову отрицать долг. Это породило бы дурную репутацию и лишило бы из возможности получить когда-либо новый кредит.
Судебная система крестьян представляла собой несколько «инстанций».
Первой были семейный суд, суд стариков, соседей и суд сельского старосты. Второй инстанцией являлся сельский сход. Подавляющее число дел рассматривали именно эти две инстанции.
Третьей был волостной суд. Он представлял собой сословный орган, созданный в 1861 г. специально для крестьян.
В состав суда входило трое выборных местных жителей. По Положению от 19 февраля 1861 г. в основу решений волостных судов были положены нормы обычного права.
Иного и быть не могло, поскольку большинство судей были неграмотными. В 70-е гг. в Московской губернии приблизительно 40% из них знали грамоту1, но это исключение. В Тамбовской губернии в 1878 г. грамотными были лишь 10% судей2.
Но в самом судопроизводстве, под влиянием грамотного писаря, судьи ориентировались на официальное процессуальное право, и это крестьян настораживало. Хотя к волостному суду крестьяне относились с почтением, его процессуальные механизмы были им не всегда понятны. Например, в своей деревне ответчиком в первых двух инстанциях мог быть отец за сына, брат за брата, муж за жену, а в волостном суде требовался именно правонарушитель.
В силу бедности русской деревни, крестьянские суды не могли применять те наказания, которые были нормой в городах: штрафы, заключения под стражу и т.д.
Универсальной формой наказания были розги. В 1871 г. они использовались в 72% случаях всех правонарушений3.
Вторым по распространенности видом наказания являлся самосуд. Обычно он использовался, когда провинившегося наказывали «по горячим следам». Например, в северных губерниях пастухов держать было не принято. Каждый крестьянин огораживал свой участок изгородью, куда и выгонял скотину. Если из-за сломанной изгороди скотина оказывалась на чужом участке, вся деревня собиралась на потравленном поле и била нерадивого хозяина палками4.
За мелкие кражи – обуви, пищи, одежды – воров «срамили». Водили голыми по деревне, привязав к шее украденное. При этом односельчане били в кастрюли и ведра, а каждый желающий мог вора ударить.
Денежные штрафы крестьянскому сознанию были непонятны. В то же время, для правонарушителей вполне ощутимой материальной потерей могло обернуться наказание водкой или вином: правонарушитель поил потерпевшего и всю деревню.
Распространенным видом наказания оставался талион. Например, в Грязовском уезде Вологодской губернии «крестьянин выпил чередом водки в праздник, искусал тестя и другого крестьянина. Собрались мужики, связали буяна, а искусанный взял камень и выбил драчуну три зуба, приговаривая: покажика, чем кусаешься?»5
Провинившийся решение схода принимал безропотно и оспаривал крайне редко. Так, злостным нарушителям деревенского порядка сообща покупали билет на поезд и отправляли их в Сибирь. И те ехали, оставляя адрес нового места жительства.
Самой жесткой была расправа с конокрадами – убивали всей деревней. Подобного рода решения община выносила втайне от уездных властей.
С течением времени, под влиянием экономического развития
