Королева моды: Нерассказанная история Марии-Антуанетты - Сильви Ле Бра-Шово
После двух часов подготовки дофина, чья хрупкая фигура утопала в этом зрелищном наряде, присоединилась к королевской семье, чтобы отправиться в часовню. Это было не просто свадебное торжество, а настоящий спектакль; огромная толпа теснилась в Большой галерее, ныне известной как Галерея зеркал. С одной стороны, в первом ряду тщательно отобранной публики были заботливо размещены титулованные дамы, по строгому протоколу одетые в роскошные наряды из дорогих тканей: парчи, блестящих и цветочных материй, украшенных бриллиантами и изящными металлическими кружевами. Людовик-Август был одет не в сатиновый церемониальный наряд, как его изображают в фильмах, а в костюм ордена Святого Духа, учрежденного Генрихом III. Этот наряд почти не изменился с конца XVI века. Дофин, в шляпе с пером, камзоле, объемных кюлотах и накидке из золоченой ткани, украшенной бриллиантами, в шелковых чулках и белых туфлях на красных каблуках, с голубой лентой на груди, возглавил процессию, держа молодую супругу за руку. Людовик XV был в костюме из вишневого бархата, расшитого золотом, с украшениями из бриллиантов, голубая лента, закрепленная на эполетах с полихромными драгоценными камнями, перехвачена звездой ордена Святого Духа и орденом Золотого Руна с особенно ярким синим бриллиантом. Его сопровождали Мадам, три его дочери, очень элегантные в роскошных нарядах. Однако, по мнению одной английской дамы, Аделаиду, наиболее красивую из дочерей, можно было считать уже утратившей свою привлекательность. За ними следовали сдержанный граф Прованский, вечно беспечный граф д’Артуа, старшая из сестер, немного полноватая принцесса Клотильда, известная как «Большая мадам», в платье, усыпанном жемчугом. Затем шли принцы и принцессы крови в церемониальных торжественных одеждах. Очевидно, все взгляды были устремлены на дофину, блиставшую в серебряном платье. Согласно очевидцам, она казалась молодой и хрупкой, ее описывали как «довольно красивую, маленькую и утонченную» [8]. Или «вот точный портрет мадам дофины. Она пропорционального для ее возраста роста, худощавая, но не иссохшая, как и выглядит девушка, которая еще не сформировалась» [9]. В целом все рассказы схожи. Однако свидетельство английской леди, герцогини Нортумберленд, интригует. Она отмечает ее детское личико и два мелких несоответствия: «Она очень маленькая и хрупкая. Я бы не дала ей больше 12 лет. Она симпатичная, с заметными рубцами от оспы, ее платье слишком узкое, что позволяло между двумя красивыми бриллиантовыми каймами сзади видеть шнуровку, что производило очень плохое впечатление» [10].
Эти легкие рубцы упоминаются только в рассказе Розали Ламорльер [11], последней служанки королевы в Консьержери, которая описывает их как «почти незаметные»; таким образом, наблюдения английской герцогини спустя 23 года нашли свое подтверждение. Но еще более удивительно то, что проницательная леди – единственная, кто замечает узость платья, что помогает прояснить последующий эпизод. В это время в переполненной королевской капелле роскошно одетая толпа теснилась на скамьях в богатых вышитых одеждах. Сначала обменялись клятвами, затем – кольцами: дофин покраснел до корней волос, а дофина не проявила ни малейшего следа застенчивости. Отслужили мессу. Бумаги были подписаны, подпись неловкой невесты легла кривой линией – теперь они официально стали мужем и женой. Вечером, под экзотическую музыку французской гвардии, одетой в турецкие костюмы, королевский кортеж направился в новейший оперный театр через великолепно украшенную северную галерею. По периметру стояли стражи в голубых, красных и белых мундирах, украшенных серебряными галунами и традиционными швейцарскими лентами, ярких штанах и шляпах с перьями; в руках они держали традиционные алебарды. Убранный со вкусом огромный театр был освещен множеством свечей и переполнен людьми в искрившихся роскошных нарядах – все это сливалось в едином великолепии спектакля, посвященного публичному ужину королевской семьи.
В Королевском театре
Сегодня, посещая спектакль в ложах этого великолепного зала, мы с трудом представляем себе, как женщины того времени умещались там в своих громоздких нарядах. Становится понятнее, почему Мария-Антуанетта написала своим подругам детства, Луизе и Шарлотте Гессен-Дармштадтским, записку: «Прошу вас не наряжаться слишком пышно, так как моя ложа очень тесна». Хотя, конечно, она была просторнее, чем у остальных.
На искусно устроенном партере был накрыт роскошный стол на 22 человека, мимо которого протекал нескончаемый поток любопытных зрителей. Оркестр из 80 музыкантов задавал атмосферу. Людовик XV излучал блаженство, очаровательная дофина улыбалась, само совершенство; по словам некоторых, дофин переел, по словам других, у него испортился аппетит. Кому верить? Перед отходом ко сну, после церемонии освящения супружеской постели, жених принял ночную рубашку из рук своего дедушки, дофина – из рук Марии-Аделаиды де Бурбон-Пентьевр, герцогини Шартрской.
Луиза-Мария-Аделаида де Бурбон-Пентьевр
По линии отца, Луи-Жана-Мари де Бурбона, герцога де Пентьевр, она была первой принцессой по крови. Благодаря этому статусу и в отсутствие королевы только она имела право преподнести сорочку дофине. Когда она находилась в Версале, то рангом превосходила всех придворных дам.
На следующий день в роскошно преобразованном оперном театре был устроен бал, который привел к необычному дворцовому бунту. Не предполагая последствий, Людовик XV, считавший себя хозяином во дворце, предоставил Анне-Шарлотте Лотарингской, известной как мадемуазель де Брион, дальней родственнице Марии-Антуанетты, честь танцевать сразу после принцесс королевской семьи. Однако протокол оставлял эту привилегию за титулованными герцогинями при дворе. Оскорбленные и смертельно обиженные, некоторые из них задумали маленькую интригу. Стремясь преподать королю урок, они прошли по главным покоям, одетые не по протоколу. Возмущенный такой провокацией, мудрый Людовик XV пошел на компромисс, чтобы не испортить праздник, что было бы крайне невыгодно для имиджа Франции. Уф! Дамы же радовались тому, что им удался такой трюк и что они нашли применение новым нарядам, заказанным по случаю. В конце концов все с удовольствием станцевали менуэт под потолком с символичным изображением Амура и Психеи. Молодой жених, одетый в камзол из розовой тафты, робко и не без ошибок вел под музыку свою очаровательную супругу, признанную в своем объемном корсаже очень грациозной. Это было настоящее волшебство! Однако худшее уже случилось, эта маленькая война за старшинство, оскорбительная для дома ее отца, ранила дофину, которая так этого и не простила. Неужели, пригласив Анну-Шарлотту Лотарингскую, Людовик XV посчитал возможным напомнить о французском происхождении той, кого уже прозвали австриячкой?
Несколько месяцев спустя Мария-Антуанетта наивно написала своей матери: «Даже если ты дофина Франции, ты все равно остаешься чужестранкой. Не знаю, ошибаюсь ли я, но вокруг меня, кажется, об этом помнят» [12]. Накануне был показан спектакль, специально поставленный во французском духе. Помпезно переработанная для случая трагедия великого Люлли, написанная более века назад, «Персей», была встречена холодно, несмотря на сложные декорации, лучших исполнителей того времени, добавление балетов и армию хористов. Барон де Гримм, присутствовавший в зале, рассказал в своей переписке забавный случай: «Опера «Персей» прекрасно утомила… единственный занимательный момент спектакля был связан с упитанным Персеем: Персей Великий рухнул к ногам Андромеды в самый решающий момент; это падение рассмешило дофину» [13].
Можно себе представить комический эффект, произведенный знаменитым певцом в костюме из синего бархата, расшитом драгоценными камнями, в греческих доспехах, украшенных перьями, который внезапно растекся перед
