Повседневная жизнь русского средневекового монастыря - Елена Владимировна Романенко
Такой мученической была порой жизнь настоятелей монастырей. Подобные эпизоды – подтверждение того, что уставы пишутся на бумаге, а реальная жизнь оказывается намного сложнее. Порой в ней случается такое, чего не придумать никакому писателю. Составителей житий часто упрекают в выдумывании фантастических историй. Однако подобные факты убеждают в том, что агиографы были «реалистами»[144] как в описании чуда, так и в изображении бытовой повседневной жизни.
Глава 7. Новоначальные
Наступало время, когда человек оставлял мир и приходил в монастырь. У каждого были свой путь и свои обстоятельства. В монастырь приходили люди разных сословий, бедные и богатые, книжные и неграмотные. Монастырь должен был научить человека, как правильно спасти свою бессмертную душу. Отречение от мира становилось «началом уподобления Христу» (святитель Василий Великий)[145]. Видимым и невидимым образом стены обители служили оградой и защитой от сетей злокозненного мира.
Преподобный Александр Ошевенский был вымоленным, а потому любимым ребенком у своих родителей Никифора и Фотинии. До пострига его звали Алексием. Когда юноше исполнилось 19 лет, родители решили сочетать его законным браком и уже подыскивали невесту. Алексий очень любил отца и мать, но чувствовал в своей душе пока еще неясное желание иной судьбы. Он попросил отпустить его вместе с односельчанами на богомолье в Кирилло-Белозерский монастырь, находившийся не так далеко от его родного села. Приближался день памяти преподобного Кирилла – 9 июня. Для всей округи это был большой праздник, и родители согласились.
Но мать, словно предчувствуя, что сын навсегда покидает родительский дом, долго обнимала и целовала его. Наконец, наказав скорее возвращаться, она отпустила сына с миром. Отойдя от дома, будущий преподобный последний раз оглянулся на него и сказал: «Господи, имени ради твоего я оставил дом свой. Так не затвори от меня дверей Царствия Твоего»[146].
Дорога к монастырю пролегала по холмистой местности, и уже издалека Алексий увидел храм Успения Пресвятой Богородицы. Не входя в обитель, он опустился на колени и долго молился Всемилостивому Спасу и Богородице так: «Благодарю Тя, Господи мой, что не отринул (не оттолкнул. – Е. Р.) меня, грешного и недостойного раба Твоего, и сподобил видеть дом Пречистой Твоей Матери. Сподоби меня жить или служить в нем и причисли меня избранному Твоему стаду». В монастыре Алексий и его спутники нашли игумена Кассиана, благословились у него и пошли поклониться раке преподобного Кирилла Белозерского, которая находилась у южной стены Успенского собора. Здесь богомольцы отслужили молебен чудотворцу Кириллу, а потом вместе с братией монастыря и многочисленными паломниками встретили светлый день его памяти.
После праздничной трапезы, за которой угощали всех богомольцев, знакомые Алексия покинули монастырь, а он остался, отправив с ними письмо отцу и матери: «Господие мои родителие, не прогневайтесь на мя. Да зде пребуду, служа во обители сей неколико время. И паки к вам возвращуся, угодная вам творя. Весте (знайте. – Е. Р.) же, яко николиже ослушахся вас, ни вопреки глаголах. Мнози бо зде служаше от боляр и от велмож, и от простых людей, Бога ради труждающеся. И аще укоснит ми ся (и если промедлю. – Е. Р.), не прогневайтеся и, о Господе, здравствуйте»[147]. Когда Никифор и его жена получили письмо, они заплакали по сыну, как по мертвому. Никифор, не зная, что ему предпринять, ругал сына досадными словами, а Фотиния причитала «от жалости сердца».
Тем временем Алексий, выбрав удобный момент, пришел к игумену Кассиану и рассказал ему о себе. Прозорливый игумен, видя смирение и душевную чистоту юноши, спросил его: «Хочешь ли, чадо, иноком быть и Господу работать?» Алексий ответил: «Да, отче, воистину желаю, но пока еще юн и боюсь козней общего нашего врага, поколебавшего много святых. И если повелит твоя святыня, то послужу здесь три года на святую братию и испытаю свою юность. И Господь примет мои худые труды и на лучшее позовет»[148]. Игумен, услышав такой ответ, понял, что юноша не просторечив, а знает божественные писания. Он спросил Алексия: «Учился ли ты, чадо, святым книгам?» По своему смирению тот ответил: «Мало, отче, немного в детстве научился, а потом пребывал в небрежении». Игумен же сказал: «И это тебе, чадо, будет на великий успех к твоему спасению». Он повелел выдать Алексию одежду, обувь и все необходимое и послал его к монастырскому дьяку, чтобы тот обучил нового послушника божественным писаниям и правилам монашеской жизни.
Монастырские дьяки, будучи грамотными, книжными людьми, обычно вели канцелярские дела обители: составляли описи имущества, писали грамоты, памяти, выписки и другие документы. Кроме того, они же иногда обучали будущих иноков грамоте. Когда игумен особо выделял какого-нибудь послушника и хотел получше подготовить его к монашеству, то отдавал его в научение дьяку. Такая традиция существовала в Кирилло-Белозерском монастыре, и основание ей положил сам преподобный Кирилл. Однажды к нему в монастырь пришел отрок Михаил, будущий преподобный Мартиниан Белозерский. Святой Кирилл призвал к себе дьяка Олешу Павлова и сказал: «Друг, сделай божеское дело: выучи мне этого мальчика, которого ты видишь, грамоте. И вот еще что говорю тебе перед Богом: сохрани его, как зеницу ока, во всяческой чистоте». И тот, приняв отрока, по благословению святого, начал усердно с ним заниматься[149]. И пока будущие иноки учились, игумен наблюдал за ними, стараясь понять, к чему те способны.
Однако не все послушники жили у дьяков. Остальные пребывали, видимо, в кельях, специально отведенных для монастырских работников. Обычно искус послушания продолжался три года. И в это время будущие иноки больше походили на трудников: они трудились на монастырь в хлебнях, поварнях и на других тяжелых работах, испытывая себя в добродетелях терпения и послушания. Труд и послушание – это все, чем, по мнению старцев, должен быть занят желающий монашеского пострига. Поскольку послушники считались еще мирскими людьми, они, по-видимому, не допускались в монашеские кельи. О таком порядке свидетельствуют жития святых. На Соловках послушники жили в общих или отдельных кельях. Иоанн – трудник Соловецкого монастыря – работал в кузнице и
