Беженцы - Боб Мур
В Швейцарии закрытие границ в августе 1942 года вызвало редкое явление: массовый протест против официальной политики предоставления убежища.
Поначалу полиция и пограничники неукоснительно выполняли этот приказ, изгоняя даже тех евреев, которые уже провели некоторое время в безопасности. Такие события вызвали негодование общественности. Возмущенные граждане устраивали стихийные митинги и требовали разрешить арестованным беженцам остаться. В результате закрытие границы сразу же стало символом безразличия официальных властей к судьбе евреев, хотя полностью трагедия тех, кому было отказано в убежище, стала достоянием общественности только после войны. Официальные оправдания еще больше усилили эмоциональный накал события. Через несколько недель после принятия решения ответственный федеральный советник Эдуард фон Штейгер использовал метафору «переполненной спасательной шлюпки», чтобы сказать, что возможности Швейцарии по приему беженцев исчерпаны. С тех пор это выражение стало основой многих дебатов о моральных аспектах политики предоставления убежища в военное время. Однако полное осознание последствий этого прошлого началось только в 1990-х годах, причем с непредсказуемой быстротой, которая привела к наиболее полному расследованию отношений Швейцарии с Третьим рейхом. На основании этих новых исследований официально назначенная комиссия историков пришла к выводу, что швейцарское правительство, отказываясь принимать людей, которым грозила смертельная опасность, помогало нацистскому режиму в достижении его геноцидных целей.
С современной точки зрения закрытие границы в 1942 году можно интерпретировать как разрыв с гуманитарными традициями, но тем не менее оно полностью соответствовало предыдущим усилиям, направленным на то, чтобы сделать Швейцарию непривлекательной для просителей убежища. Оно также соответствовало широко распространенным, хотя и в значительной степени скрывавшимся, антисемитским настроениям среди лиц, принимающих решения, и широких слоев населения. Например, с 1930-х годов власти утверждали, что для предотвращения жестоких антиеврейских эксцессов, наблюдавшихся в соседних Германии и Австрии, необходимо ограничить еврейскую иммиграцию в Швейцарию. Возлагая вину за рост антисемитизма на евреев, эта аргументация вполне совпадала с предположением нацистов, что высылка обедневших евреев в другие страны вызовет там антисемитизм и будет способствовать солидарности с нацистской расовой политикой.
И все же было бы неправильно рассматривать швейцарскую политику в отношении беженцев 1930-х годов как простую прелюдию к более поздним зловещим событиям и их фатальным последствиям. Несмотря на поразительную преемственность в политике, а также лежащее в ее основе логическое обоснование, результат всегда был непредсказуем и являлся следствием чьего-либо выбора, а также определялся воздействием рутины и бюрократических структур. В 1930-е годы произошли различные события, когда лица, принимающие решения, еще не сдержанные в своих действиях условиями военного времени, отказались изменить курс и отдать предпочтение спасению, а не запрету иностранцам на въезд. В следующей главе я рассмотрю некоторые из этих случаев в предвоенную эпоху. Первая часть будет посвящена условиям, в которых оказались беженцы, прибывшие в начале 1930-х годов, и поставит вопрос об официальной реакции на бедственное положение жертв нацизма сразу после прихода Гитлера к власти. Во второй части я расскажу об усилиях Швейцарии по контролю над притоком беженцев весной и летом 1938 года, после аншлюса. В конечном итоге, по мере того как нацистская Германия активизировала свои усилия по изгнанию евреев с территории Третьего рейха, все меры, разработанные швейцарским правительством для сдерживания беженцев, неизбежно терпели неудачу. У изгнанников часто не было другого выхода, поскольку большинство стран, в том числе и Швейцария, повышали требования к въезду и в конце концов закрывали свои границы. В этой ситуации швейцарское правительство вступило в переговоры с немецкими властями, добиваясь от них гарантий воздержания от высылки евреев в Швейцарию. В результате этих переговоров нацистский режим согласился отметить паспорта немецких евреев печально известным штампом «J», что позволило швейцарцам ввести визовый режим исключительно для евреев и этим решением перенести контроль с границы на столы централизованных бюрократических органов. Этим событиям будет посвящена третья и последняя часть данной статьи.
К концу 1938 года, по оценкам, на территории Швейцарии находилось от 10 000 до 12 000 беженцев. За весь довоенный период не существует достоверных данных о количестве беженцев, пересекших границу Швейцарии, получивших разрешение остаться или высланных, поскольку до Второй мировой войны сбор статистической информации не велся. Централизованная регистрация появилась только после 1939 года. Кроме того, в период с 1933 по 1945 год власти несколько раз меняли категорию беженцев, что усугубило методологические проблемы. Наконец, многие документы, которые позволили бы восстановить данные на местном и кантональном уровнях, были утеряны или уничтожены ответственными ведомствами. Цифры, приведенные в этой главе, взяты в основном из официальных оценок или из реконструкций исследователей.
1933-й. Не место для пребывания: швейцарские условия для депортации после прихода нацистов к власти
В 1933 году Швейцария, а точнее ее германоязычная часть, казалась очевидным местом назначения для немецких эмигрантов, учитывая многочисленные культурные сходства, а также преференции, которыми пользовались немецкие граждане благодаря соглашению о торговле и проживании между двумя странами. В первый год нацистского правления в Швейцарию въехало около 10 000 беженцев из Германии. Только через железнодорожный вокзал Базеля в период с марта по май прошел 7631 еврейский беженец. Для большинства из них Швейцария в тот момент не была предпочтительным местом жительства, и лишь немногие задерживались здесь на длительный срок. К концу 1933 года на территории Швейцарии оставалось не более 2500 беженцев; остальные либо уехали в другой пункт назначения, либо вернулись в Германию, надеясь, что
