Как мы меняем мир - Стефан Кляйн
Нейробиологи говорят о «байесовском мозге», названном так в честь английского священника и математика Томаса Байеса[96]. В XVIII веке он открыл простую формулу, описывающую, как человек все время углубляет и уточняет свои знания, постоянно изобретая и проверяя гипотезы. Однако Томас Байес не смог опубликовать свое открытие, и только после его смерти в 1761 году его друг наткнулся на записи Байеса. Друг подумал, что можно вывести аргумент в пользу существования Бога из теоремы Байеса, и опубликовал рукопись. Но Байес и его расчеты вскоре были забыты. Только в начале XXI века, когда нейробиологи начали лучше понимать мозг, а компьютерщики программировали все более мощные компьютеры, стало ясно, что на самом деле означает расчет английского священника: вот формула, которую можно использовать, чтобы понять, как работают восприятие и мышление.
Теорема Байеса перевернула предыдущие объяснения разума с ног на голову: не чувственные впечатления, а предубеждение, из которого мы формируем идею, лежит в основе всякого знания. Идея – это гипотеза. И только затем в игру вступают органы чувств. Информация, предоставляемая глазами и ушами, служит для подкрепления, дополнения или опровержения идеи. Если идея находит подтверждение, мы принимаем ее за реальность. Если наша гипотеза опровергнута, мы, по крайней мере, становимся немного мудрее и можем изобретать новые идеи на основе этого опыта.
До байесовской теории существовало только истинное или ложное: убеждение было либо правильным, либо ошибочным и, следовательно, бесполезным. Теорема Байеса показала, насколько полезной может быть гипотеза, даже если позже она не подтвердится. Потому что познание – это не факт, а путь.
Поэтому восприятие и мышление всегда происходят на фоне предварительных суждений: что Луна находится на определенном расстоянии от нас на небе; что две ваши руки, которые находятся на разном расстоянии друг от друга, имеют одинаковый размер; что нечеткий узор пятен в кустах зоопарка украшает спину леопарда; что прерывистые звуки в смартфоне при плохой связи издает ваша подруга; что вино, которое сомелье в ресторане порекомендовал вам как отличное бордо по разумной цене, вызовет фейерверк на вашем языке. И пока ничто не противоречит этому, вы будете видеть на вечернем небе огромный апельсин полной Луны, две руки одинакового размера на разном расстоянии, любоваться леопардом, слышать свою девушку, чувствовать глубокий вкус прекрасно сбалансированных танинов и ароматы смородины и лакрицы, которые обещал вам сомелье.
Фактически всем этим вы обязаны своему воображению. Между далекими кустами в зоопарке ваши глаза улавливают сигналы только от нескольких ярких движущихся точек; изображение вашей правой руки занимает на сетчатке в два раза больше площади, чем изображение левой; в трубке вашего сотового телефона возникает акустический винегрет; большинство людей с завязанными глазами даже не могут отличить красное вино от белого.
«Наше восприятие мира – это фантазия, которая совпадает с реальностью», – сказал лондонский когнитивный психолог Крис Фрит. Удивительно часто совпадает, следует добавить. Мозг дополняет данные, не воспринимаемые органами чувств, поэтому мы можем провести всю жизнь, даже не замечая слепого пятна. Но еще больше информации, генерируемой глазами и ушами, просто удаляется, поскольку ее обработка занимает слишком много времени. Глаз, например, передает в мозг около десяти миллионов бит каждую секунду, что соответствует количеству информации в книге толщиной в семьсот страниц[97]. Но только 100 бит – что соответствует количеству информации в двух словах – достигают вашего сознания. Все остальное фильтруется на пути сенсорных впечатлений от глаза к высшим центрам мозга. Того, что осталось, слишком мало, чтобы дать вам представление о том, что происходит вокруг вас.
Вы, вероятно, читаете больше двух слов в секунду. Такая скорость возможна, потому что ваш мозг не распознает каждую букву по отдельности. Опытному читателю достаточно для понимания таких подсказок, как первая и последняя буквы и приблизительный набросок слова. Вам кажется, что надпись проносится перед вашими глазами буква за буквой, так как мозг автоматически дополняет недостающую информацию, подобно тому, как заполняется слепое пятно[98].
Таким образом, вы видите гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Потому что, пока вы смотрите, вы изобретаете мир: образы мира, которые вы воспринимаете, возникают из ваших знаний, ваших воспоминаний и ваших догадок. Глаза служат лишь регулятором вашего воображения. Они гарантируют, что ваши идеи не отклонятся слишком далеко от реальности.
Вот почему на самом деле нет смысла называть такие явления, как огромная восходящая Луна или рисунок, на котором два абсолютно одинаковых стола кажутся нам разными, оптическими иллюзиями. Потому что любое восприятие – иллюзия. Мы видим не картинки, а символические изображения реальности. Так называемые оптические иллюзии гораздо ближе к истине, чем то, что мы видим в повседневной жизни: они дают нам понять, что предполагаемые образы внешнего мира являются лишь идеями.
Шведский исследователь мозга Давид Ингвар метко назвал идеи «воспоминаниями о будущем». Потому что мозг – это машина прогнозирования. Он создает предположения на основе того, что мы уже знаем. Но как возникают идеи, на которых, с одной стороны, основано восприятие, а с другой – творческое мышление?
Мы формируем их по правилам, большую часть которых дала нам природа. Известный ныне рисунок, опубликованный итальянским художником и психологом Гаэтано Канисой в 1955 году, основан на таком правиле. На рис. 11 вы, вероятно, можете увидеть ярко-белый треугольник, направленный вниз, четко очерченный на более темном фоне. Такой фигуры вообще не существует; впечатление создается потому, что мозг дополняет прерванные контуры, и в результате возникает представление об объектах из линий. Поскольку эффект обнаруживается даже у макак-резусов, его причина может быть только врожденной[99].
Рис. 11. Треугольник Канисы
Однако то, как работают правила, зависит от нашей культуры. Мы уже обсуждали в третьей главе, что отдельные культуры содержат очень разные концепты. Здесь вы сразу видите очертания
, хотя нарисованы только тени, а вот следующие линии вряд ли создают впечатление ограниченных белых форм. Потому что в первом случае у вас есть концепт, который вы можете применить к данным, предоставляемым вашими глазами, во втором у вас его нет – если вы не знакомы с корейским шрифтом.Таким образом, культура может определять даже самые элементарные представления. Даже
