Киев в первые дни оккупации (19–28 сентября 1941 года) - Дмитрий Васильевич Малаков
А теперь приведём строки из письма Ф. Гладко, помещённого 21 октября 1941 года в газете «Украинское слово»:
«Первый взрыв облаком дыма затмил ясный день. Пламя охватило магазин «Детский мир», который находился на углу Прорезной улицы и Крещатика. С этого всё и началось. Взрыв следовал за взрывом. Пожар распространился вверх по Прорезной улице и перекинулся на обе стороны Крещатика. Ночью киевляне наблюдали большое кровавое зарево, которое не утихало, а неустанно разрасталось. Жидо-большевики разрушили водопровод. Пожар тушить было невозможно. В то время огонь был хозяином - он пожирал и уничтожал дом за домом. Сгорели 5 лучших кинотеатров, театр юного зрителя, театр Киевского особого военного округа, радио-театр, консерватория и музыкальная школа, центральная почта, здание горсовета, 2 крупнейших универмага, 5 лучших ресторанов и кафе, цирк, городской ломбард, 5 крупнейших отелей («Континенталь», «Савой», «Гранд-Отель» и другие), центральная городская железнодорожная станция (билетные кассы), дома архитектора и учёных, 2 пассажа, типография, 8-я обувная фабрика, средняя школа, более 100 лучших магазинов. Погибло много библиотек, интересных документов, ценных вещей. Например, в Киевской консерватории сгорел большой орган и около 200 роялей и пианино. Даже трудно себе представить и подсчитать огромные размеры этого неслыханного преступления советов!».
Всю противопожарную технику, в том числе 40 специальных автомобилей, тоже заранее эвакуировали из Киева, правда, дальше Броваров машины не продвинулись из-за нехватки топлива.
А немцы, пытаясь обуздать огонь, применили свои армейские пожарные автомобили. Автонасосы, соединённые последовательно, качали воду прямо из Днепра. Рукава проложили от Набережного шоссе на Крещатик по лестнице, ведущей к уже упомянутому памятнику Крещению Руси. Но неугомонные подпольщики делали попытки ночью резать эти рукава: а чтобы горело!
В борьбе с пожаром немецкие сапёры взорвали несколько домов, чтобы остановить распространение огня. Сколько тогда погибло немцев и киевлян, никто и никогда уже не узнает...
Взрывы и огонь за неделю полностью уничтожили застройку Крещатика: нечётная сторона от дома № 5 до Бессарабской площади, четная сторона - от нынешней площади Независимости до улицы Богдана Хмельницкого. Так же сгорело всё дотла на улицах Институтской (чётная сторона - до Ольгинской), нечётная сторона на Ольгинской, Заньковецкой, на нынешней архитектора Городецкого; Лютеранская - нижняя часть, Прорезная (слева - до Пушкинской, справа - до улицы Паторжинского), Пушкинская - обе стороны от Прорезной до Богдана Хмельницкого. В этих кварталах сгорело всё. Но Украинский драматический театр имени Ивана Франко уцелел.
Когда пожар потух, немцы взорвали фасады нескольких домов на Крещатике и Прорезной, которые угрожали обрушением и новыми жертвами.
5 октября уполномоченный нацистского министерства оккупированных восточных областей при группе армий «Юг» гауптман д-р Ганс Кох сообщал: «...пожар Киева 24—29 сентября 1941 года уничтожил собственно центр города, то есть лучшую и величественную его часть — с двумя крупнейшими гостиницами, почтой, радиоцентром, телеграфом и несколькими универмагами. Пожаром охвачено территорию до 2 квадратных километров, без крыши над головой осталось около 50 тысяч человек; они как-то размещаются в заброшенных помещениях.»
28 сентября газета «Украинское слово» поместила статью немецкого военного корреспондента Вилли Элерса, где, в частности, были такие строки: «Вообще все богатые евреи сбежали и оставили сотни тысяч своих соплеменников. Они ходят теперь как призраки по улицам и пытаются прочитать на наших лицах, будет ли для них какое-то милосердие.»
Правда, сотен тысяч евреев в Киеве тогда не могло быть, а едва ли до 40 тысяч, как указано в справке Центрального штаба партизанского движения «О положении в городе Киеве и районах Киевской области» по состоянию на 10 октября 1942 года, но это никоим образом не умаляет масштабов произошедшей трагедии...
В тот же день, 28 сентября, по Киеву были развешаны объявления, печально известные теперь на весь мир, которые начинались словами: «Приказывается всем жидам города Киева и окрестностей собраться в понедельник, 29 сентября 1941 года, к 8 часам утра у улицы Мельника-Доктеровской (возле кладбищ)». Каждому настоящему киевлянину тогда и сейчас понятно, что такой адрес мог указать отнюдь не киевлянин: улицы Мельника (точнее — Мельникова) и, очевидно, Дегтярёвская, а не Доктеровская, берут начало от Лукьяновской площади и одноимённого базара, и от этого места расходятся веером под острым углом. Улица Мельникова действительно ведёт в сторону Лукьяновских кладбищ (православного, военного и уже не существующих еврейского, караимского и магометанского). Улица Дегтярёвская проходит только мимо южной оконечности Лукьяновского православного кладбища. Таким образом, составители текста распоряжения дали только направление, умышленно скрыв само место запланированной акции, чтобы, в определённой степени, сбить с толку тех, кто должен был появиться утром 29 сентября. Итак, повторим, авторами текста не могли быть киевляне.
Также, по нашему мнению, не стоит искать какую-либо связь между пожаром на Крещатике и казнями в Бабьем Яру, потому что предыдущие расстрелы евреев в других городах Украины, к западу от Киева, так же, как и позже на востоке — в Харькове (Дробицкий Яр), не были следствием диверсий или саботажа местного населения — всё это делалось в соответствии с идеологией и практикой немецкого нацизма.
