Повседневная жизнь русского средневекового монастыря - Елена Владимировна Романенко
Но оставим до времени монастырскую символику и попытаемся рассмотреть планировку конкретного монастыря XVI века со всеми его службами и постройками. Наиболее интересно представить себе, какой была обитель при ее основателе. Мы имеем редкий случай увидеть монастырь в самом начале его истории, так как сохранилась опись Антониево-Сийской обители, составленная незадолго до преставления святого Антония. В конце описи стоит подпись самого игумена.
При жизни святого в его монастыре за деревянной оградой стояли два храма: главная шатровая церковь во имя Святой Троицы, на двух ее папертях были установлены часы, которые отбивали монастырское время, шесть колоколов и железное клепало (било); рядом находилась теплая церковь с трапезой – в честь Благовещения Пресвятой Богородицы. Над Святыми вратами обители возвышался храм во имя преподобного Сергия Радонежского. Вокруг церквей располагались кельи, в которых жили игумен, священники и 73 монаха. В той части монастыря, где располагались кельи, не было никаких хозяйственных построек. По справедливому замечанию историка Н. К. Никольского, такая планировка создавалась намеренно. Монахи питались только в общей монастырской трапезной, есть в кельях или где-либо еще, а также иметь свои припасы запрещалось. Чтобы оградить братию от соблазнов и искушений, все службы, где хранили продукты или готовили трапезу, устраивали в противоположной от келий стороне монастыря.
Трапезные постройки составляли отдельный комплекс из самой трапезной палаты, поварни, хлебни, ледников, амбаров. Под трапезной было небольшое хранилище для крупы (во времена преподобного Антония здесь хранилось десять четвертей ячневой крупы). Основной запас хлеба и крупы находился под казенной палатой: «девять четвертей толокна, четыре четверти семени конопляного, три четверти гороха, двадцать четвертей пшеницы старого и нового привоза, полмеры пшена, три меры заспы (крупы) грешневой, две четверти овсяной, девять мер муки белой ржаной». Казенная палата в монастырях предназначалась, как правило, для хранения казны, почему и получила такое название. Но крупа и хлеб на Руси ценились всегда на вес золота, потому было уместно их нахождение в казне. Кроме того, в казенной палате хранили иконы, ризы, жалованные грамоты, приходо-расходные книги и «всякую рухлядь»: монашескую одежду, посуду, скатерти, часы, дорожную упряжь, земледельческий инвентарь, запас бумаги, воска, тимьяна, льна и конопли. Мука и солод хранились в хлебенном амбаре, стоявшем неподалеку. Рядом с трапезной находились поварня и хлебня со своим нехитрым имуществом: здесь были разные котлы – на 20, 10, 5, 4, 3, 2 и одно ведро, сковороды, цепи для подвешивания котлов, таган и железный горшок. Продукты, подверженные порче, хранили в погребах – ледниках. В леднике Сийского монастыря находился запас масла: в двух кадках, четырнадцати горшках и одной кадочке, здесь же почему-то хранилось девять пудов соли. Сушило (палата, в которой поддерживался сухой микроклимат) было хранилищем сушеной рыбы. Рыбный запас монастыря во времена преподобного составлял 16 рыбин семги вислой, «беремени» (вязанки) щук и лещей и мера суща мелкого. Нехитрое монастырское имущество, предназначенное для кузнечного и мельничного дела, рыбной ловли и солеварения, находилось в амбаре: полбочки смолы, полбочки сала ворванья, полбочки дегтя, хомуты, кузнечная снасть (клещи, мехи, молоты), мельничная снасть, пешни пробивать лед, неводные сетки, рогозины, матица – главная труба, использовавшаяся при солеварении, лыко, седло и вожжи.
Около монастыря находились конюшенный и гостиный дворы, а дальше, уже за озером – «коровий двор». Скотные дворы и конюшни всегда старались размещать подальше от монастыря, чтобы не осквернить монастырскую землю. Согласно древнему Студийскому уставу лошади и волы в монастыри не допускались. В Пертоминском монастыре был такой случай: иноки неосмотрительно поставили скотный двор близко к обители. Но в Неделю мясопустную он сгорел, в пожаре погибли две коровы и весь корм. Монахи сильно горевали о потере, так как в монастыре всегда было скудно с продовольствием. Но вскоре после пожара старцу Авраамию во сне явились святые Вассиан и Иона Пертоминские и ободрили иноков. «Не скорбите, братия, о случившемся пожаре, – сказали святые, – ибо все сгоревшее восполнит вам Господь; тот двор стоял нехорошо – близко от монастыря, теперь же снова устройте этот двор, но около своего озера»[68]. И действительно, через три дня после чудесного явления святых в монастырь прибежала росомаха; братия поймали зверя и продали его за 20 гривен серебра (шкура росомахи на Русском Севере всегда ценилась дороже соболиной, поскольку обладает уникальными водоотталкивающими свойствами: на ней даже не образуется иней). На вырученные деньги иноки построили новый скотный двор около озера. А соловецкий игумен святитель Филипп (Колычев) предусмотрительно построил коровий двор далеко за монастырем – на Муксолме.
«За внешними службами заканчивался круг монастырских строений и начиналась вотчина – “подмонастырье”»[69]. В трех деревнях, принадлежавших Сийскому монастырю в 1556 году, стояли житницы, где также хранился хлеб. Между озерами Михайловским и Долгим была устроена мельница[70].
По мере того как монастырь богател, расширялся, его хозяйство становилось все более разветвленным, соответственно увеличивалось количество служебных построек и дворов. В конце XVI века Кирилло-Белозерский монастырь был одним из самых богатых среди русских обителей и самым большим по занимаемой территории. «Если бы путешественник в конце XVI в. вошел через “святые ворота” на монастырский двор, – писал Н. К. Никольский, замечательный знаток истории и быта Кирилловской обители, – и направился к церкви Успения, то прежде всего он увидел бы направо от ворот, насупротив трапезы, две игуменские келлии, между ними “сенцы дощатые” и рядом с келлиями на той же стороне (в 1601 г.) – до пяти
