Златая цепь на дубе том - Борис Акунин
Снаряженная в 1582 году экспедиция атамана Ермака продвинулась еще дальше, за Уральскую гряду, и нанесла поражение войску сибирского хана Кучума. Известно, что отряд состоял всего из 540 человек, но для тех пустынных краев, да еще при огнестрельном оружии, это была грозная сила. У Эрнана Кортеса, завоевавшего Мексиканскую империю, людей было не больше.
Дальше Ермак не двинулся, завоевательных планов у него не было, а царь Иван в далекой Москве самоуправной инициативой был недоволен — боялся, что вдобавок к западным и южным проблемам прибавится восточная. Не получив серьезной подмоги, Ермак пал в бою с татарами, остатки его отряда вернулись обратно.
Но при Годунове великое движение на восток развернулось уже на государственном уровне. Почти каждый год за Урал отправлялся очередной воевода с войсками, имея задание построить крепость или заложить город, который затем становился центром русского влияния. Татарские царевичи один за другим переходили на московскую службу, и Сибирское ханство прекратило свое существование.
При Годунове были основаны города Тюмень, Тобольск, Томск, Нарым. Пушнина становилась всё более прибыльной статьей русского экспорта, а Сибирь превратилась в один из главных наполнителей царской казны.
Глава вторая
ВТОРОЕ ГОСУДАРСТВО
ОСНОВНОЕ
При недееспособном монархе Федоре Иоанновиче государство «ордынской» архитектуры существовало и даже развивалось, поскольку все четыре несущие опоры не нарушились, но с пресечением династии (1598) высшая власть утратила одну из них — свой полубожественный ореол. Государство немного постояло на трех оставшихся колоннах, но при первом же потрясении, не особенно сильном, с грохотом рассыпалось.
Правление Бориса Годунова (1587–1605) наглядно продемонстрировало, что без сакраль-ности система делается хрупкой. Пока Борис был фактическим правителем, а царь Федор — живой иконой, дела у страны шли неплохо, особенно по сравнению с ужасной эпохой Ивана Грозного. Как пишет историк Костомаров: «Состояние народа при Борисе было лучше, чем при Грозном, уже потому, что хуже времен последнего мало можно найти в истории».
Годунов залечивал раны разоренной, терроризированной страны. Для своей эпохи он был милосерден: врагов не казнил, а отправлял в монастырь или в ссылку. Строил города и крепости, покровительствовал торговле, начал — как уже говорилось — целенаправленно осваивать просторы Сибири, что увеличило доходы казны.
В 1598 году, когда скончался Федор, в управлении государством, казалось бы, ничто не изменилось. Правительство осталось тем же. Но монархия не может существовать без монарха. Очевидных же наследников династия не оставила. Есть основания подозревать Бориса в том, что он этому посодействовал. В 1591 году при весьма смутных обстоятельствах трагически погиб младший сын Ивана Грозного восьмилетний царевич Дмитрий; несколько ранее столь же внезапно скончалась восьмилетняя Мария, праправнучка Ивана III; ходили зловещие слухи и про смерть маленькой Феодосии, единственной дочери царя Федора. Во всех случаях вина Годунова осталась недоказанной. Но если он действительно расчищал себе путь к престолу, убивая детей, то судьба (а также непонимание законов «ордынского» государства) жестоко наказала Бориса.
В 1598 году он стал царем очень легко, поскольку все рычаги находились в его руках. Пригодился институт Земских соборов, давно заброшенный и ржавевший без употребления. В Москву созвали представителей духовенства, дворянства, городов. Годунов изображал скромность, долго отказывался, но в конце концов, умоляемый придворными и патриархом, под крики собравшейся на площади толпы согласился возложить на себя венец.
Но одно дело царь, избранный Богом, и совсем другое — царь, избранный толпой на площади. Мысль о том, что если толпа «крикнула» царя, то она же может его и сместить, прочно поселится в умах столичных жителей и сыграет важную роль в последующих событиях. Да и на протяжении всего семнадцатого века «Площадь», то есть воля московской народной массы, будет серьезным фактором русской политической жизни.
Как уже говорилось, Борис был очень недурным правителем, но священного трепета ни у аристократии, ни у народа он не вызывал. В 1601 г. на Русь обрушилась беда — три года подряд выдались неурожайными. Начался голод, сотни тысяч людей умирали. Надо отдать Борису должное. Он делал, что мог: раздавал нуждающимся хлеб и деньги, обеспечивал заработком, но в трудные времена люди всегда винят в своих несчастьях верховную власть, а «ненастоящего» царя винить было проще. В конце концов катастрофа была преодолена, но хаос, начавшийся в 1604 году, заварился на дрожжах общественной сумятицы предыдущего трехлетия. Тогда множество крестьян, холопов, обнищавших мелких дворян потянулись с голодного севера на хлебный юго-запад, где скопилось много неприкаянных мужчин. Там-то в 1604 году и объявился сын Грозного, чудесно спасшийся от годуновских убийц царевич Дмитрий. Это событие было подобно искре, попавшей в порох.
В прежние времена, при почтительном отношении к царской власти, такого произойти не могло бы. Теперь же главным оружием претендента стал именно ореол «Божьего права» против сомнительного «площадного права» царя Бориса. В самый разгар противостояния московский правитель вдруг умер. Его 16-летний наследник, скоропалительно провозглашенный царем, тем более ни у кого не вызывал священного трепета. Судьба гражданской войны решилась, когда царская армия перешла под знамена Дмитрия, «законного наследника» династии Рюриковичей. Не устояв на трех колоннах, в 1605 году первое русское государство, просуществовавшее менее полутора веков, развалилось.
Следующее десятилетие вошло в историю под названием Смуты. Худшее, что может произойти со страной — распад государства и погружение в тотальный хаос — в российской истории случилось дважды: в начале XVII века и в начале XX. Причина оба раза была одна и та же — ослабление «ордынского» фундамента, обеспечивающего прочность конструкции. Поводом же становилось некое потрясение: в первом случае появление претендента на престол, во втором — неудачная война.
Когда система управляется из одной точки, только по вертикали, поломка этого простого механизма приводит к нарушению всех административных связей. Мятежи, волнения, попытки обособиться от деградировавшего центра охватывают всю большую страну. За восемь лет (1605–1613) в Московском царстве сменились семь царей, причем двое из них правили одновременно, враждуя между собой. Произошла большая крестьянская война. Страна с двух направлений, западного и северного, подверглась интервенции — польской и шведской. На некоторое время Русь даже утратила независимость, покорившись польской короне. Казалось, в давнем соперничестве «первой» и «второй» Руси победу одержала Русь литовская, а не московская.
