Немцы после войны. Как Западной Германии удалось преодолеть нацизм - Николай Анатольевич Власов
И победители искренне старались этого добиться. На улицах немецких городов появились большие красочные плакаты, изображавшие послевоенные лишения и в стихотворной форме объяснявшие, что винить в них следует рухнувший режим (и самих себя). «Мы теперь как попрошайки — из-за гитлеровской шайки», «Ведрами таскаешь воду? Это Гитлер дал народу!», «В магазине нет еды? Вот нацистские плоды!»[23]. Эффективность подобного рода наглядной агитации была сомнительной. Наказания и в случае с детьми часто не имеют желаемого эффекта, что уж говорить о целом обществе?
Здесь, однако, нужно учитывать, что весной 1945 г. общественности стран-победительниц стала впервые в полной мере известна шокирующая правда о том, что творилось в гитлеровских «лагерях смерти». 11 апреля американцы вошли в Бухенвальд, четыре дня спустя британские войска добрались до лагеря Берген-Бельзен, 29 апреля были освобождены узники Дахау. Фотографии и репортажи из концлагерей потрясли мир. Отношение к немцам в целом резко ухудшилось даже среди тех, кто ранее был склонен отделять народ от режима; идеи коллективной ответственности в той или иной форме стали более популярными. Западная общественность требовала сурового наказания для преступников и в массе своей не желала и слышать о том, чтобы облегчить участь побежденных.
Наказание, разумеется, не должно было исчерпываться трудностями и лишениями, естественным образом вытекавшими из поражения в войне. Победители собирались жестко искоренить причины «плохого поведения» немцев и индивидуально покарать наиболее виновных. Одним из ключевых направлений этой деятельности стала демилитаризация, понимавшаяся в широком смысле: не просто ликвидация всех военных структур, но и уничтожение воинственного духа немцев. «Физическая демилитаризация Германии успешно завершилась, — обратился к населению американской оккупационной зоны со страниц газет командующий вооруженными силами США в Европе генерал Эйзенхауэр. — Однако это еще не гарантирует, что Германия в будущем опять не ввергнет мир в войну. Милитаризм должен быть устранен из сознания немцев»[24]. Во второй половине 1945-го и начале 1946 г. Союзный контрольный совет принял целый ряд соответствующих постановлений. Было запрещено ношение униформ, знаков различия и наград. Распускались все организации и клубы, связанные с военной тематикой (например, общества ветеранов). Запрещались любые праздники и церемонии, носившие милитаристский характер, и «военизированные» виды спорта (к ним относились, в частности, стрельба по мишеням, прыжки с парашютом и даже обычная гимнастика). Библиотеки учебных заведений очищались от «вредных» книг, прославлявших войну. Наконец, в 1947 г. была символически ликвидирована Пруссия — самая крупная из земель, составлявших Германию. Победители считали, что именно она была рассадником авторитарной и милитаристской традиции.
Победители также планировали децентрализацию немецкой экономики — крупные картели и их руководители считались (с немалым на то основанием) соучастниками нацистских преступлений. Однако созданная в августе 1945 г. четырехсторонняя комиссия не смогла прийти ни к какому конкретному решению из-за серьезных разногласий между державами; упорнее всего принцип святости частной собственности отстаивали англичане. Тем не менее американцы, опираясь на собственный опыт разрушения трестов, все же смогли добиться разукрупнения целого ряда предприятий. Прекратили свое существование химический гигант «ИГ Фарбениндустри» и три крупнейших банка, оказались раздроблены рурские металлургические синдикаты. Значительная часть промышленных предприятий, в первую очередь военных, подлежала демонтажу в счет репараций. Хотя «План Моргентау» не был принят, считалось необходимым лишить немцев физической возможности снова штамповать в огромных количествах танки, самолеты и подводные лодки.
При описании политики держав-победительниц в отношении немцев ключевым понятием часто становится денацификация. Это слово обычно употребляют в достаточно узком смысле: наказание людей, совершивших в Третьем рейхе различного рода преступления от имени режима. В действительности под денацификацией победители понимали широкий комплекс мероприятий, направленных на ликвидацию институтов и практик нацистского режима, — от «чистки» системы образования и правовых норм до формирования новых элит, способных построить демократическое государство. При этом денацификация оказывалась неразрывно связана с «перевоспитанием», поскольку на месте разрушенного старого следовало сразу же строить новое. Строго разделить два понятия зачастую оказывалось попросту невозможно. Но с течением времени «перевоспитанию» уделялось все больше внимания, наказанию — все меньше.
Денацификация в широком смысле слова включала отмену всех законов Третьего рейха, ликвидацию партийных структур и учреждений, «очистку» учебных программ в школах и университетах от нацистского содержания. В городах переименовывали улицы и площади, названные в честь нацистских деятелей, со зданий снимали орлов со свастиками. Однако довольно быстро на первый план — и для победителей, и для самих немцев — вышел вопрос выявления и наказания нацистских преступников. Именно эта часть программы денацификации стала наиболее известной и подвергалась самой серьезной критике, именно ее впоследствии громогласно называли провалившейся и неэффективной.
Прежде чем попытаться понять, насколько справедливы эти обвинения, нужно представить всю сложность стоявшей перед победителями задачи. Наказать преступников легко, если речь идет о небольшой горстке злодеев. Однако соучастниками нацистских преступлений — даже если говорить только о конкретных злодеяниях, а не об общей поддержке режима — были многие тысячи, если не миллионы людей. Кого считать преступником? Как определить степень вины каждого из них? Наконец, каким образом получить информацию, необходимую для вынесения приговора? Конечно, можно было судить по сугубо формальным критериям, например членству в НСДАП. Однако на момент окончания войны в нацистской партии состояли 8,5 млн человек, из коих примерно 6 млн оказались в итоге в западных оккупационных зонах. С 1937 г. в НСДАП был взят курс на максимальное расширение, туда буквально заставляли вступать всех, кто занимал сколько-нибудь значимую позицию в обществе (школьных учителей, предпринимателей и так далее). Посадить все 6 млн за решетку? Или пытаться понять, кто «реальный», а кто «номинальный» нацист? А если еще учесть, что далеко не все участники преступлений были членами партии? И где взять людские и материальные ресурсы, чтобы проделать эту огромную работу — точно разобраться в степени вины каждого из многих миллионов? Всеведущей и всемогущей божественной силе это было бы легко, реальным людям — очень сложно.
К этому добавлялся главный вопрос: о цели всего процесса. Здесь-то и возникала дилемма между воздаянием за прошлое и строительством будущего. В рамках первого подхода ключевым был вопрос о том, что человек делал при Гитлере. В рамках второго — о том, что он будет делать в дальнейшем. Представляет ли он угрозу строительству новой Германии? Будет ли он упорно стремиться возродить нацизм? Именно эти вопросы постепенно приобретали ключевое значение.
В общем и целом «персональная» денацификация включала в себя:
• удаление со значимых
