Преследуй меня - Бьянка Коул

— Твоя сестра получит отличный уход. — Я улыбаюсь, и Петрова начинает трясти. — Считай это моим последним актом великодушия.

Первый удар рассекает ему щеку. Второй раздробляет глазничную кость. К третьему удару Эрику приходится удерживать его в вертикальном положении.

— Имена, — требую я, вытирая кровь с металла. — Или в следующий раз мы навестим твою сестру.

Петров ломается, выплескивая все между всхлипываниями. Украинские покупатели. Внутренняя помощь от нашего менеджера по доку. Это аккуратная маленькая операция — если не учитывать, что мои камеры фиксируют все.

Я отступаю назад, поправляя манжеты. — Эрик.

Глаза моего брата встречаются с моими, потемневшие от предвкушения.

— Сделай это медленно. Я хочу, чтобы видеозапись была отправлена всем, кто думал, что может у нас что-то украсть.

— Продолжительность? — Спрашивает Эрик, уже снимая куртку.

— Пока он не перестанет кричать. — Я беру свой пиджак, стряхивая невидимую пыль. — Потом выброси его там, где его найдут.

Мольбы Петрова преследуют меня на выходе со склада. К тому времени, как я добираюсь до своей машины, они переходят в крики. Эрик всегда был талантлив в своей работе.

Я прислоняюсь к своему Bentley, прикуривая сигару, когда очередной крик пронзает ночной воздух. Стены склада мало что могут сделать, чтобы заглушить агонию Петрова. Талант Эрика причинять боль превосходит даже мои собственные немалые навыки.

Особенно резкий крик заставляет меня прерваться на вдохе. Мой брат научился в Спецназе таким вещам, которые заставили бы закоренелых преступников побледнеть. Там, где я применяю рассчитанное насилие для достижения определенных целей, Эрик понимает боль почти на художественном уровне. Каждый порез, перелом и ожог организованы для достижения максимального эффекта.

Высота крика меняется — Эрик, должно быть, нашел новую болевую точку. Несмотря на то, что я сам привык к насилию, мне никогда не удавалось добиться от жертвы таких специфических тонов страдания. Это все равно что слушать виртуоза за работой.

Мой телефон вибрирует от сообщения от Дмитрия.

Закончили?

Эрик работает. Отснятый материал будет в течение часа.

Еще один крик разрывает ночь, на этот раз грубый и первобытный. Я делаю долгую затяжку, вспоминая время в Москве, когда Эрик заставил украинского торговца оружием признаться во всех преступлениях, которые тот совершил с детства. Мужчина говорил шесть часов подряд, плача в перерывах между признаниями. Нам не нужна была информация — Эрик просто хотел доказать, что может полностью сломить его.

Крики резко обрываются. На три удара сердца в воздухе повисает тяжелая тишина, а затем начинается снова, выше и отчаяннее, чем раньше. Это фирменный знак Эрика — ложная надежда на облегчение перед тем, как погрузиться еще глубже в агонию.

Я смотрю на часы. Двадцать минут. Новый рекорд Эрика по доведению кого-либо до такого уровня отчаяния. Либо он становится лучше, либо Петров особенно восприимчив к боли.

Глава 6

СОФИЯ

Мои пальцы сжимают клатч, когда я вхожу в большой бальный зал Fairmont Copley Plaza. Хрустальные люстры отбрасывают теплое, мягкое сияние на море дизайнерских платьев и смокингов. Еще один благотворительный гала-концерт. Светская жизнь Бостона в этом сезоне была безжалостной.

Мой телефон вибрирует, и я достаю его, надеясь отвлечься. Это сообщение от Таш.

Прости, детка, чрезвычайное происшествие в музее. Не смогу прийти сегодня вечером. Не делай ничего такого, чего бы не сделала я

Лед растекается по моим венам. Без Таши в качестве буфера я беззащитна. Уязвима. Прошла ровно неделя с тех пор, как я в последний раз видела Николая на подобном мероприятии. Надеюсь, его здесь не будет.

— Мисс Хенли! Мы так рады, что вы смогли присоединиться к нам. — Председатель мероприятия Маргарет Винчестер влетает в комнату со своим мужем на буксире. — Вклад вашей галереи в сегодняшний аукцион абсолютно ошеломляющий.

Я нацепляю профессиональную улыбку. — Спасибо, что представили нас.

— Позвольте мне проводить вас к вашему столику. — Она ведет меня сквозь толпу, болтая о предполагаемой сумме пожертвований.

Мои шаги замедляются, когда мы приближаемся к седьмому столику. Знакомая широкоплечая фигура в безупречном черном смокинге поднимается со своего места, и неповторимые серые глаза останавливаются на мне.

— Полагаю, вы знакомы с мистером Ивановым? — Маргарет сияет, указывая на пустой стул рядом с ним. — Мы подумали, что вам двоим, возможно, есть что обсудить, учитывая вашу общую страсть к искусству.

У меня пересыхает в горле. — Как... предусмотрительно.

Николай выдвигает мой стул, его пальцы касаются моего обнаженного плеча, когда я сажусь. — София. Ты восхитительно выглядишь в изумрудном платье.

Глубокий тембр его голоса превращает мои внутренности в жидкость. Конечно, он здесь. Конечно, я сижу именно рядом с ним.

— Я не ожидала увидеть тебя сегодня вечером, — с трудом произношу я, беря стакан с водой, чтобы успокоить руки.

— Неужели? — Его понимающая улыбка говорит мне, что он ни на секунду в это не верит. — Я считаю своим долгом посещать мероприятия с участием таких исключительных произведений.

То, как его взгляд скользит по мне, дает понять, что он говорит не о произведениях искусства.

— Это не было совпадением, верно? — Я наклоняюсь ближе, чтобы меня не услышали. Аромат его одеколона наполняет мои чувства — пряности и дерево.

Николай делает глоток виски, не отводя взгляда. — Ты меня в чем-то обвиняешь, малышка?

— Не разыгрывай скромника. Ты это устроил. — К моим щекам приливает жар — от гнева или влечения, я уже не уверена.

Его большая рука проскальзывает под скатерть и опускается на мое бедро. Его пальцы впиваются в мою плоть, посылая электрический разряд по всему телу. — А если и так? Что именно ты планируешь с этим делать?

У меня перехватывает дыхание. Я должна оттолкнуть его руку и устроить сцену. Я должна делать что угодно, только не сидеть здесь с учащенным пульсом, пока он водит кругами по внутренней стороне моего бедра.

— Я могу уйти прямо сейчас, — шепчу я.

— Но ты этого не сделаешь. — Его пальцы снова сжимаются. — Потому что в глубине души ты именно там, где хочешь быть.

Я сжимаю стакан с водой, сохраняя самообладание, пока официанты разносят первое блюдо. Рука Николая не двигается.

Первое блюдо — нежный тыквенно-ореховый суп. Моя ложка дрожит, когда я сосредотачиваюсь на еде. Его большой палец продолжает свои сводящие с ума круги выше по моему бедру.

— Тебе нужно поесть, — бормочет он. — Тебе понадобятся силы.

Я свирепо смотрю на него. — Убери руку.

— Заставь меня. — Его пальцы поднимаются на дюйм выше, и мои бедра сжимаются.

Я съедаю ложку супа, стараясь сохранить самообладание. Пожилая пара напротив