Преследуй меня - Бьянка Коул
Глаза Софии вызывающе вспыхивают, но в уголках ее рта появляется улыбка. — Вчера днем. Я нашла его записи в кабинете Марио.
— Ты вломилась в его кабинет? — Меня переполняет гордость за ее инициативу.
— Дверь была не заперта. — Она изящно пожимает плечами. — Ему действительно следует быть осторожнее с конфиденциальной информацией.
Я не могу удержаться от смеха, притягивая ее ближе. — И ты не подумала поделиться этим открытием со мной?
— Я хотела посмотреть, сколько времени тебе потребуется, чтобы рассказать мне. — Ее пальцы скользят вниз по моей груди. — Я полагаю, мы оба виновны в том, что храним секреты.
— Да. — Я хватаю ее блуждающую руку и подношу к своим губам. — Между нами больше нет секретов, София. Больше нет.
Она прижимается к моей груди, напряжение спадает. — Я люблю тебя, Николай. Несмотря на твою нелепую потребность все контролировать.
Эти слова действуют на меня как физический удар. Три простых слова, которые все меняют. Все мои чувства изливаются в этом поцелуе. Ее язык ищет мой в ответ, когда она прижимается ближе.
— Скажи это снова, — требую я у ее губ.
— Я люблю тебя. — Она выдыхает эти слова между поцелуями. — Да поможет мне Бог, но я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, малышка. — Сейчас слова даются мне легче, чем когда я произносил их в первый раз. Ее тело расслабляется рядом с моим, и я притягиваю ее ближе, вдыхая знакомый аромат ее волос.
Пальцы Софии рисуют нежные узоры на моей груди, когда она устраивается на сгибе моей руки. Шелковые простыни шуршат под нами при каждом легком движении. Ее дыхание начинает выравниваться, но я могу сказать, что она борется со сном.
— Отдохни. — Мои губы касаются ее виска, когда она прижимается ко мне.
— Я не устала, — бормочет она, даже когда ее глаза закрываются. Упрямый вид ее подбородка заставляет меня улыбнуться.
Я запускаю пальцы в ее волосы, вспоминая, сколько ночей я наблюдал за ней через камеры, страстно желая прикоснуться к ней вот так. Теперь она в моих объятиях, заявляя права на меня так же полно, как я заявлял права на нее.
Ее нога перекидывается через мою, когда она прижимается ближе. Ее вес, тепло ее кожи на моей — это успокаивает меня так, как я никогда не ожидал, что это понадобится. Могущественный Николай Иванов, уничтоженный женщиной, которая подходит мне во всех отношениях.
— Спи, малышка. — Я поправляю простыни вокруг нас, укрывая ее теплом. — Я буду здесь, когда ты проснешься.
Она издает тихий звук удовлетворения, ее тело становится тяжелее рядом с моим, когда истощение наконец овладевает ею. Я не сплю, запоминая каждую деталь этого момента — трепет ее ресниц, то, как она дышит, и ее рука собственнически лежит на моем сердце.
Глава 35
СОФИЯ
Я расхаживаю по мраморному полу нашего номера, мои каблуки стучат при каждом шаге. Бумаги и фотографии, разбросанные по антикварному столу, включая снимки с камер наблюдения и финансовые отчеты — все улики, изобличающие манипуляции моего отца.
— Они хотели заставить меня действовать, — говорю я, проводя пальцами по особенно отвратительному документу. — Заставить меня вернуться, заставить меня принять мое наследие. — Эти слова горчат у меня на языке.
Руки Николая скользят по моей талии, его крепкая грудь прижимается к моей спине. Его присутствие удерживает меня и не дает ярости полностью поглотить меня. — Давай покажем им, что именно означает это наследие, малышка. — Его мрачный смешок резонирует во мне, соответствуя темноте в моей груди.
Я наклоняюсь к нему, изучая фотографии, разложенные перед нами. — Они не ожидали, что у меня будут собственные ресурсы. Чтобы иметь возможность дать отпор. — Мой палец касается фотографии, на которой Антонио встречается с известными подделывателями произведений искусства. — Они думали, что я буду беспомощной и мной легко управлять.
— Роковая ошибка. — Губы Николая касаются моего уха. — Ты совсем не беспомощна.
Мы часами разрабатываем стратегию, наши умы работают идеально синхронно. Он предлагает точки зрения, которые я не рассматривала, в то время как я указываю на уязвимые места в империи Кастеллано, которые мог заметить только человек, обладающий инсайдерскими знаниями.
Но мы оба знаем, что конфронтация с Антонио должна быть только моей. Это моя битва. Николай понимает и без моих слов, предлагает поддержку, не пытаясь взять контроль в свои руки.
— Я уничтожу все, что ему дорого, — бормочу я, раскладывая улики аккуратными кучками. — Не насилием, потому что это слишком быстро, слишком легко. Я хочу, чтобы он наблюдал, как все рушится, кусочек за кусочком.
Руки Николая сжимаются вокруг меня. — Это моя девочка.
Я нахожу отца в его кабинете, солнечный свет льется сквозь высокие окна. Никаких признаков болезни, которую он так убедительно изображает. Мое сердце болит, даже когда гнев разливается по моим венам. — Кажется, твое лечение работает хорошо, — говорю я, позволяя льду закрадываться в мой голос. Он замирает, ручка зависает над бумагами. Между нами повисает молчание, когда в его глазах появляется понимание. Я думаю о Николае, ожидающем в нашем номере, который предоставил мне пространство на этот момент, убедившись, что камеры слежения фиксируют все — на этот раз не для наблюдения, а для защиты.
— София... — Антонио откладывает ручку, самообладание на мгновение дает трещину, прежде чем его маска возвращается на место. — Я могу объяснить.
— Серьезно? — Я подхожу к его столу. — Объяснишь, для чего ты симулируешь болезнь, чтобы манипулировать своей дочерью? Ту, кого, по твоим словам, ты так сильно любишь?
Он встает, разводя руками. — Все, что я делал, было для того, чтобы защитить тебя...
— Нет. — Я хлопаю ладонью по его столу. — Все, что ты делал, было для того, чтобы контролировать меня. Заставить меня жить такой жизнью. — Я провожу рукой по его нетронутым бумагам, разбрасывая их. — Ты думал, я не узнаю? Просто буду изображать послушную дочь, пока ты будешь дергать меня за ниточки?
— Твое место здесь, — настаивает он, но его голос дрожит. — С семьей.
— Семья не лжет. — Я наклоняюсь вперед, встречаясь с этими глазами, так похожими на мои собственные. — Семья не разрабатывает сложных схем, чтобы заманить своих детей в ловушку. Но с другой стороны, ты уже однажды бросил меня, не так ли?
Краска отливает от его лица. — Это было по-другому...
— Правда? — Я выпрямляюсь, разглаживая юбку. — Или это была просто еще одна манипуляция? Еще один шахматный ход в твоей великой игре?
Я наблюдаю за лицом Антонио, ища хоть какие-то признаки раскаяния. Их нет. Вместо
