Бывший муж. Я хочу нас вернуть - Анастасия Дмитриевна Петрова

— Не страшно, доча, купим новый, — вздыхаю я.

— Чарли! Стоять! Живо!

Голос Карины звучит строго, будто это не щенок перед ней, а целая армия солдат. Эхо расходится по дому, и я замечаю, как Чарли испуганно дёргает ушами. Он подчиняется мгновенно: обмякает в руках Карины, переворачивается пузом кверху и смешно дрыгает лапами. Она чешет его живот, и он тут же, с жалобным визгом, выплёвывает измученный учебник на пол.

— Спасибо, систер, — смеётся Даша, — А ты, шкодник… — и, протянув руку, треплет Чарли по холке.

— Девочки, садитесь за стол, завтрак уже ждёт! — зову я.

И так проходит почти каждое наше утро: шум, беготня, визги, смех и, конечно, Чарли с очередной пакостью. Но знаете… я счастлива. Счастлива до дрожи.

Потому что рядом мои дети, у меня есть любимая работа, должность, уважение. Даже внимание от мужчин — и того теперь вдвое больше, чем раньше.

А с Сашей… С ним мы в тёплых, спокойных отношениях — дружба, в которой есть уважение, и понимание, что нас навсегда связывают дети.

— Ма, я уже опаздываю! — Дашка хватает бутерброд прямо с тарелки, делает большой глоток чая, нацепляет модный рюкзак и, чмокнув меня на бегу, улетает в школу, оставляя за собой только звонкий смех и звон дверцы.

Мы с Кариной остаёмся. У меня сегодня незапланированный выходной, у неё — своя работа, сайты, дизайн, и выходит у неё это так красиво, что я иногда смотрю на её проекты и горжусь до слёз.

— Ты такая задумчивая, всё хорошо? — спрашиваю я, обхватив кружку с кофе ладонями.

— Просто вчера была тяжёлая сессия с психологом, — она опускает глаза. — Столько мыслей новых. Понимаешь, я взрослая, уже девушка. Хочется чего-то настоящего, любви. Но страх… он сильнее. Я не могу подпустить никого близко.

Я накрываю её ладонь своей, согреваю. Сердце сжимается: моя девочка, столько боли в ней.

— Я влюблена, мам. Он айтишник, умный, спокойный, мне хорошо рядом… Но я не верю, что меня можно любить. И это убивает.

Я глубоко вздыхаю.

— Дочь, ты у меня красавица. Мне жаль, что внутри тебя столько неуверенности, но поверь, дело не во внешности. Она, конечно, важна, но она не всегда выигрывает.

— Просто, понимаешь… — она задумывается на секунду, а потом всё-таки ступает на этот тонкий лёд, — Я ведь жила рядом с ней, и она мне внушала всё время, что папа бросил тебя и выбрал её, потому что она лучше. Потому что она красивая, яркая… И я же верила в это. Я верила, что ты хуже неё, мам. Мне так больно, что я была слепа. Но, к сожалению, психолог говорит, что та женщина заложила неправильные установки в мою голову, и теперь мне приходится с этим работать. А это не так просто. Ещё я боюсь, что приступы повторятся.

— Карин, ты на таблетках. Ты в терапии. Если тебе важно, я ещё раз повторю: в том, что между мной и тобой случилось, виноваты мы обе. Я — что не углубилась в тебя, а ты… просто была ребёнком. Не могу я на тебя обижаться. Да, мне было больно во многих моментах, но я предпочитаю их забыть и вычеркнуть.

— Мам, биполярка не лечится. И мне придётся с ней жить всю жизнь… И вот такие маниакальные эпизоды — я боюсь, что не каждый парень такое выдержит.

— А нам каждый и не нужен, — тепло улыбаюсь ей, — твой человек тебя примет такую. Я не буду тебе рассказывать сказки про любовь до гроба и внеземную любовь… Но я тебе точно могу сказать, что любят разных. И худых, и толстых, и умных, и глупых… Любых!

— Ты думаешь, стоит ему открыться?

— Думаю, да. Даже если ничего не получится, малыш, это путь. И этот опыт даст тебе возможность в будущем встретить того самого человека. Ведь смотри, как у нас с твоим папой вышло: нам пришлось развестись на целых пять лет, чтобы осознать, кто мы друг для друга. И брак, отношения — это всегда тяжёлый труд. Легко не бывает никому. Потому что есть и трудные, и хорошие моменты. Жизнь разная. И там, где тебе кажется, что ты потерпела неудачу, наоборот, ты, возможно, открыла другую дверь — во что-то лучшее. И знаешь, в седьмом классе мне очень понравился мальчик, которому я прямо о своей симпатии сказала.

— Да? И что случилось?

— Он сказал, что я уродина и что дружить со мной он не будет. Знаешь, как обидно и больно было… Ух, Кариш, я рыдала в подушку два дня и отказывалась идти в школу. Но знаешь что? Я вспоминаю сейчас этот случай со смехом и приятной ностальгией. Ведь позже, когда я уже была девушкой, твой папа мне говорил слова любви часто, говорил, что я самая красивая. И да, все эти слова не спасли наш брак, но и слова того мальчика больше не имеют для меня значения. Всё проходит. И это пройдёт.

— Ладно, мам, — Карина кивает мне, — Спасибо. Я думаю, что рано или поздно терапия мне поможет. Как Дашке таблетки помогли… Не просто так же. И мне поможет. Я пойду с Чарли погуляю, а то он сейчас ещё что-нибудь сгрызёт.

И я смотрю, как моя старшая девочка выходит из кухни с этим непоседливым пушистым чудом на руках. И понимаю, что, как бы тяжело ни было, мы справляемся. Вместе.

Карина уходит, и я остаюсь в доме, где впервые за долгое время воцаряется тишина. Такая густая, плотная — словно накрывает меня теплым пледом. Я убираю посуду после завтрака, двигаюсь медленно, не спеша, наслаждаясь редкой паузой. Потом бронирую клининг на следующую неделю — честно говоря, в большом доме без помощи невозможно поддерживать порядок. Да и если выбирать между уборкой и минутами с детьми, я выберу второе. Без колебаний.

Сегодня я решила, что никаких рабочих дел. Только одно письмо отправляю Маришке с важным документом и выключаю уведомления во всех чатах.

Иногда… я позволяю себе такую роскошь. Настоящий подарок самой себе.

Потом целый час болтаю по телефону с Яной, смеемся, обсуждаем дела фонда. В Москву я теперь выбираюсь редко, но связи не теряю, в делах участвую.

— Ну как у вас