Сплетня - Катя Саммер
Его я, кстати, замечаю издалека – еще бы, Романов возвышается над всеми на голову. Вижу его и быстро перечисляю про себя его любимые фильмы, список которых он скинул мне вчера вечером. Это чтобы напомнить себе: я готова к интервью. Все пройдет хорошо. Уверена, мы не первые, кто затевает подобную аферу, да? Нервно тихо смеюсь, потому что легче от этой мысли не становится.
– Почему ты в джинсовке? Планировали же нормально одеться!
А вот когда выпускаю пар, ругаясь на Рафа, становится чуточку, но легче.
– И тебе здравствуй, – здоровается он со мной, молча расстегивает куртку и демонстрирует мне белую рубашку.
Он даже побрился. Вместо брюк на нем, правда, темные джинсы, но ладно уж, сойдет. Почти так, как мы договаривались. Раф приподнимает брови, явно ожидая от меня чего-то вроде извинений, вот только не дождется.
– Моя любимая песня? – бросаю ему с вызовом.
Эффект неожиданности, так сказать. Он должен помнить ответы, если я разбужу его посреди ночи. Хотя я, конечно, не собираюсь. Тем более ночью. И все же лучше бы ему знать…
– «Only Hope» Мэнди Мур, – не напрягаясь, отвечает он, а значит, читал то, что я присылала. – Я, кстати, послушал. Сопливая.
Неважно, что он думает. Выдыхаю, потому что у нас есть шанс.
– Чего я боюсь?
– Высоты, – радует меня Раф, только ему я об этом не скажу.
И конечно, это не то чтобы правдивый ответ, потому что мой самый большой страх другого рода. Он скорее о том, что я не справлюсь с трудностями и навсегда останусь сильно ограниченной в ресурсах в тесном шалаше с моей семьей. Но акрофобия звучит красиво и делает меня милой и уязвимой.
– Ты слишком серьезно относишься к конкурсу, мы более чем готовы.
– Ладно, пошли.
Я уже тяну на себя дверную ручку, когда Раф одергивает меня, и приходится сделать шаг назад.
– Эй! – вскрикиваю от неожиданности, и многие из собравшихся, кстати, успевают обратить на нас внимание.
Тут же начинаются улыбки с перешептываниями. Вот, ей-богу, будто сериал смотрят.
– Ну, что такое? – с явным недовольством выдаю я.
– Выдохни.
– Что? – хмурюсь, потому что не понимаю Романова, который смотрит на меня, приподняв брови.
– Выдохни. Ты похожа на ту рыбину.
– Какую рыбину? – начинаю заводиться я.
– Фугу или как ее там. Которая раздувается от опасности.
Черт. Сразу ощупываю свое лицо.
– Я раздулась? Так сильно видно мешки под глазами? Я плохо спала ночью…
Тут же лезу в сумочку за пудреницей, в которой и пудры-то не осталось, но я по-прежнему ношу ее с собой, чтобы использовать как зеркало. А Раф перехватывает мои руки и заставляет посмотреть на себя.
– Я об этом и говорю. Выдыхай. У тебя паника в глазах.
А у тебя чертово голубое море!
– Кстати, ты носишь линзы или как? – сощурившись, спрашиваю его. В прошлый раз он мне не ответил.
– Не ношу.
– Так и думала. – Сдаюсь и обмякаю в его руках.
А он, неожиданно крепко сжав мои плечи, притягивает к себе и… обнимает? Да, он слегка неуклюже похлопывает меня по спине, пока я постепенно расслабляюсь и сердцебиение приходит в обычный ритм. Откуда он знал, что мне нужно именно это? Меня с детства никто не обнимал.
– Ах, извините, что мешаю!
Я тут же подпрыгиваю от постороннего голоса, что вмешивается штормовой волной в тихую морскую гладь, которую представляю в голове.
– Но фотограф ждет. Вас хотят снять в первую очередь, чтобы было больше времени. Только никому из участников об этом не говорите, хорошо? – шепчет последние слова заговорщическим тоном рыжеволосая девочка, которая вербовала всех на конкурс.
Не глядя на Романова, одергиваю пиджак, разглаживаю по́лы и поправляю прическу, взбивая локоны. Выдох, спину прямее. Грудь вперед и голову выше. Я готова и первая захожу в зал. Натянуто улыбаюсь, когда слышу шелестящие вздохи, мол, какие они милые, и даже притормаживаю, потому что вокруг слишком много людей, а Раф подталкивает меня вперед, аккуратно, но настойчиво придерживая за талию.
– А вот и наши звездочки! – сообщают фотографу, пока я бросаю сумку на одно из сидений в первом ряду.
Девушка с камерой, дредами и в косухе мерит нас наверное-профессиональным-взглядом, прикидывая, видимо, как мы будем смотреться в кадре.
– С них и начнем, – деловым тоном сообщает она, и снова паника подступает к горлу.
Нам вроде бы обещали модного столичного фотографа, значит, девушка должна знать свою работу? Успокаиваю себя этой мыслью. Мы справимся. Я нефотогенична, но рядом со мной Раф. Все будут смотреть на него и его жирафий рост. И голубые глаза. И эту дразнящую сережку в ухе. Моргаю – и вот уже стою на выстроенной для фотосъемки площадке. Специальный свет слепит меня, и я прикрываю лицо рукой.
– Так, импровизируйте пока. Я настрою камеру под вас, хорошо? – просит фотограф, а я рот приоткрываю от возмущения.
Какой же она профессионал, если не говорит, что делать? Я застываю как истукан. Еще и моргаю, как раз когда раздаются щелчки затвора.
– Нет-нет-нет, так не пойдет, – выказывает она недовольство. – Никакого взаимодействия. Девочка как кукла, неживая совсем. Так. – Она задумывается на пару секунд. – Попробуйте посмотреть друг на друга.
Это еще зачем? С таким вопросом я под давлением общественности поворачиваюсь к Романову. Он чуть приподнимает брови и почти незаметно кивает мне, мол, просто делай, что говорят, им лучше знать, а даже если нет… Я вижу, как ползет вверх правый уголок его рта, который не видно в кадре, и тоже слегка улыбаюсь. Что? Улыбки – заразительная вещь.
– Во-от, уже лучше. Парню нужно куртку снять.
Даня раздевается под громогласные аплодисменты. И это, наверное, должно раздражать, но
