Спецназ по соседству - Лана Вайн

Сев на постели, оглядываюсь. Утренний серый свет пробивается сквозь замызганные мотельные окна. Бросаю взгляд на время на телефоне – уже почти девять часов утра. Выползать из-под одеяла нет никакого желания. Сыро, зябко, неуютно. Крохотный двухсекционный радиатор едва справляется с жалкими десятью квадратными метрами номера, толком его не обогревая. Но и тянуть ляжки дальше смысла нет. Тем более, раз Глеб уже не спит. Мы могли бы быстро добраться до нашего дома и… м-м, что-нибудь придумать. Вдвоем.

Я мечтательно улыбаюсь и встаю с кровати. Окрыленная несусь в свой номер, шлепая носками по холодному полу. Как я вчера летела к Глебу – нонсенс! Даже обуться забыла, дурная!

Оказавшись у себя в номере, принимаю душ, с боем расчесываю высохшие за ночь как попало волосы и немного привожу себя в порядок. Ладно, не немного! Сегодня тщательней, чем обычно, собираюсь и… зависаю посреди номера с телефоном в руке. Куда я, собственно, собралась? Где мне его искать? И ведь у меня даже нет его номера, чтобы написать или позвонить.

Делать нечего. Запрыгиваю в кроссовки и упаковываюсь в толстовку, выхожу из номера и иду в сторону стойки ресепшен. Может быть, тот пугающий дядечка-администратор подскажет, где видел моего спутника.

Мои надежды оказываются не напрасными. Мужчина на мой вопрос кивает и сообщает, что полчаса назад Глеб пошел в столовую при мотеле, не забыв попутно разрекламировать мне их «вкусный завтрак по системе шведский стол». Забавно, на самом деле, что в такой богом забытой дыре – система шведский стол. Что, интересно, они туда выставляют? Три вида сосисок и два сорта огурцов?

Быстро сориентировавшись, в какую сторону топать, я беру курс на столовую. Пока иду, нервно заламываю пальцы. Я волнуюсь. Мне неловко. Меня охватывает мандраж. Я не профессионал по части отношений. У меня в жизни был лишь один парень. Мы встречались полгода в старших классах школы, и я бросила его, когда он стал откровенно на меня давить, склоняя к близости. Я тогда была не готова. Не хотела. Не могла. А потом все было как-то не до того. Я лишь слушала рассказы девчонок из универа и тихонько завидовала. Они проживали свои молодые годы на полную катушку, тогда как я читала книжки и залипала на сериалах, потому что, несмотря на свою симпатичную внешность, клеились ко мне откровенные придурки! А сейчас…

Глеб? Ох, Аврора, вот это ты замахнулась, конечно! Мало того, что он на двенадцать лет старше, так еще и боец СОБР (а я уверена, что это так). К таким суровым мужчинам просто так не подкатить. Они знают, чего хотят и кого хотят. Прямолинейные, нахальные, конкретные и самоуверенные до чёртиков – Глеб такой на сто один процент! И вряд ли ему будет в полной мере интересна двадцатилетняя «генеральская дочка» с командирскими замашками. А сколько раз он пренебрежительно называл меня «малышкой» и намекал на то, что я ещё совсем ребенок? Да и не слишком ли поспешно говорить о каких-то «отношениях»? Он всего лишь залез своими пальцами в мои трусы! Я могу заблуждаться, но мужчину в наше время это еще пока ни к чему не обязывает.

Уф! Я так злюсь на себя. Понимаю, что веду себя как тупая малолетка, но между нами с Глебом все так странно. И неоднозначно. И я элементарно даже не знаю, с чего начать разговор, когда его увижу. Уместно ли простое «привет»? Притом я четко осознаю – я хочу продолжения с ним. Хочу попробовать. Конечно, если он тоже этого хочет. Ведь я… мы… кажется, неплохо сходимся друг с другом. И, возможно (лишь возможно!), совсем чуть-чуть я в него… влюбилась. Он меня волнует. Бесит, конечно, иногда! Но волнует, как мужчина, в разы больше.

Блин, пожалуйста, дайте мне кто-нибудь по голове и заткните весь этот безумный поток хаотичных мыслей! Эк меня впечатлил мой первый оргазм. Второй день отойти не могу. И это были только пальцы. А если член? Еще и того большого размера, что был указан на пачке презервативов? Ой, всё, Виленская, заканчивай!

Едва не поругавшись сама с собой, я наконец-то вижу двустворчатые деревянные двери с табличкой «Столовая». Вдох-выдох. Хватаюсь за ручку одной из них. И слышу знакомый голос с рычащими нотками недовольства:

– Ой, да заканчивайте гоготать, придурки! Это уже не смешно. Что мне с ней делать? В куклы играть?

Я замираю, врастая подошвами кроссовок в пол. Мое сердце болезненно сжимается. Так сильно, что даже вдохнуть не получается.

С ней…

В куклы…

Это ведь он не про меня сейчас говорит, да?

– Ничего тут и быть не может. Она еще сущий ребенок, – продолжает мой сосед кому-то эмоционально выговариваться по телефону. – К тому же – дочка генерала. Мне нах такие проблемы не нужны, – резко обрубает он, а мне словно все два этажа этого пошарпанного мотеля на плечи обрушиваются. Придавливают своим весом к земле мои только-только выросшие крылья.

Дочка генерала.

Значит, все-таки про меня.

Смешно. И больно. Очень. Идиотка! Иду тут фантазирую, понимаешь ли. Об отношениях каких-то рассуждаю. О будущем, о возможностях. А оно вон как. Отрезало жестко, разом и без анестезии.

Запрокидываю голову, обещая себе не рыдать. Промаргиваюсь и поджимаю губы, гневно раздувая ноздри. Сама дура – сама виновата, Виленская! Твои ожидания – это всегда только твои ожидания. Люди под них не подстраиваются, как бы порой нам сильно этого не хотелось.

Ведь понимала, что такой, как Глеб, вряд ли всерьез заинтересуется такой, как я. Но вот это – «в куклы играть» – ох как обидно! «Она еще сущий ребенок» – как прилюдно влепленная пощечина! Как будто я какое-то нелепое недоразумение в его глазах, а не девушка. Не женщина. И все это после того, что было ночью? Гад. Мерзавец. Двуличный полудурок!

Я с грохотом распахиваю двери в столовую.

Глеб слышит это и оглядывается.

Он сидит за столиком в паре метров от входа и торопливо бросает в трубку:

– Перезвоню, – скидывает и только потом поднимает взгляд, бросая мне как ни в чем не бывало: – Доброе утро, котенок. Выспалась? Не хотел тебя будить, – и улыбается так, что не стань я нечаянным свидетелем его разговора, точно бы поплыла, как впечатлительная идиотка.

Однако я стала. Я все слышала. И во мне вскипает так, что из ушей вот-вот повалит дым. Злость, обида, разочарование, отчаяние и чувство несправедливости смешиваются в безумный, взрывной коктейль. И мне стоит титанических усилий удержать кривоватую улыбку на лице. И я даже могу себе