Спецназ. Притворись моим - Алекс Коваль

За окном пролетают наряженные к Новому году витрины, гирлянды и редкие прохожие, а в салоне автомобиля стоит такая тишина, что, кажется, я слышу, как снежинки бьются о лобовое стекло.

И как стучит мое собственное сердце, я тоже отчетливо слышу.

Рядом, вжавшись в дверь, сидит Агапова и упорно делает вид, что городской пейзаж сейчас — самое захватывающее зрелище в ее жизни. Девчонка избегает смотреть на меня. Я же не могу оторвать от нее взгляда.

После салюта, когда она, пьяненькая и теплая, прижалась ко мне, а я, как последний идиот, понял, что влип, и все изменилось. Непонятно как и в какую сторону, но точно изменилось.

Ах да, еще был тот космический поцелуй…

Я до сих пор чувствую ее вкус на своих губах. Сладкий, дразнящий, с привкусом шампанского. И, черт возьми, мне хочется еще. Больше. Весомее. Жарче. Мне хочется продолжения «банкета».

Я сжимаю кулаки, изо всех сил пытаясь побороть это навязчивое желание.

Выходит хреново.

Таксист резко тормозит у ворот дома четы Агаповых.

— Приехали.

Ира дергается, выныривая из своих мыслей, и лезет в сумочку.

— Я заплачу, — бросаю, уже протягивая водителю деньги. — Сдачи не надо.

— Я тебе уже и так должна столько, что до пенсии не рассчитаюсь, Сотников.

— Забей, Ириска. Сочтемся, — говорю я и вылезаю из машины.

Морозный воздух бьет в лицо, но не остужает мой пыл. Внутри все по-прежнему горит. А еще меня нормально так подкачивает. Это уже, полагаю, от количества выпитого, а не от желания потрахаться. Хотя…

Я обхожу тачку и открываю девушке дверь. Подаю руку.

— Спасибо, «жених», — язвит коза, принимая мою ладонь.

Пальчики у нее ледяные.

А вот взгляд… Взгляд пылает.

Ира легко выпархивает из машины, но каблук ее туфельки предательски едет по припорошенной снегом плитке. Она «ойкает» и начинает заваливаться назад. Я реагирую, на автомате рывком удерживая свою подвыпившую снегурочку на месте.

Мгновение, и она оказывается в моих руках, прижатой вплотную. Ее ладони упираются в мою грудь, а глаза — огромные, как у испуганной косули — в каких-то десяти сантиметрах от моих.

Ира шумно выдыхает, опалив мое лицо горячим дыханием с ароматом игристого.

Я машинально облизываю свои губы. Выдаю:

— Что же ты со мной делаешь, Агапова?

— Проверяю скорость реакции?

— Или опять ищешь на свои нижние девяносто приключений?

— Или так. А ты опять меня спасаешь, Сотников…

— Это становится хреновой привычкой, — хриплю я в ответ.

— Я — твоя хреновая привычка… Хорошо звучит, — хитро прищурившись, шепчет девчонка.

Я как приклеенный смотрю на ее губы. На их плавное движение. На их изгибы. Мысли в моей башке путаются, сбиваясь в одну громкую и доминирующую: «Поцеловать». Прямо здесь. Снова. Только уже не для публики. А для себя. Для души.

Но что-либо предпринять не успеваю. Слышу:

— Может быть уже отпустишь?

Нехотя разжимаю руки.

Ира тут же отскакивает, поправляя свое сногсшибательное синее платье.

Я закрываю дверь, и такси уезжает, окончательно оставляя нас наедине. А вокруг только тишина, снег и напряжение, которое можно резать ножом и раздавать как торт на блюдечке, на десерт.

Проклятье, а может я сегодня заслужил свою порцию сладкого?

Ира достает ключи. Мы заходим в дом. Дверь за нашими спинами захлопывается с оглушительным щелчком, который эхом разносится в тишине и бьет прямо по натянутым нервам. Темнота прихожей кажется спасением. Пока Ириска не щелкает выключателем.

Я приваливаюсь плечом к косяку, пытаясь стянуть чертовы ботинки, и чуть не заваливаюсь набок. Координация? Покинула чат вместе с последней порцией коньяка.

— Осторожнее, — хихикает девушка, — Боюсь, если ты рухнешь, я твои сто килограмм великолепия в одного не подниму. Придется ждать приезда родителей.

Я вскидываю на нее тяжелый взгляд. Эта зараза пьяна не меньше моего, но держится, как королева. Даже не шатается. Почти. Зато в ее руках болтается запечатанная бутылка шампанского, которую она умудрилась стащить с банкета.

— Я не рухну. Я трезв.

— Ага. Настолько, что не можешь справиться с собственной обувью?

— Да это просто…

— Это просто пять бокалов коньяка и три того пойла, которое твоя мама называла «изысканным игристым». А еще где-то между было виски. Я видела.

— Глазастая.

Ира скидывает туфли, грациозно качнувшись, и улыбается, отчего на ее щеках вырисовываются сексуальные ямочки. И я хочу поцеловать каждую! Но лишь стою в одном ботинке, держа второй в руке, и провожаю взглядом ее босые ноги, скользящие по паркету в сторону кухни.

Невольно сглатываю, смачивая пересохшее в миг горло, наблюдая, как облегающее платье издевательски подчеркивает каждый ее изгиб. Особенно аппетитную задницу. Обволакивает, как вторая кожа. Ласкает, плавно натягиваясь при покачивании ее бедер…

Натягивать…

Блять.

Алкоголь делал свое дело, размывая границы разумного. Мысли текут куда-то не туда. Совсем не туда! Туда, где я срываю с нее это синее шелковое безумие прямо в прихожей и набрасываюсь как…

— Нравится? — перехватив мой взгляд, хмыкает Агапова.

— Тебе честно или соврать?

— Можешь не напрягаться. Твой детектор лжи уже тебя выдал.

Вопросительно морщусь.

Девчонка стреляет глазами вниз. На мою… ширинку.

Да, у меня встал, как солдат по сигналу тревоги. Встал и таранит брюки.

Че-е-ерт!

— Это все алкоголь.

— Аха. Наверное, он.

— Как вообще ты еще на ногах стоишь? Я видел, сколько ты выпила, — меняю тему, распрямляясь и стягивая с себя куртку вместе с пиджаком. — По всем моим подсчетам ты должна была отрубиться еще час назад.

— Я? — прижимает ладонь к груди с невинным видом Ира. — Да я трезвая! Это ты, подполковник, нажрался в стельку.

— Не в стельку, — возражаю, качнувшись в сторону девчонки. Делаю шаг и оказываюсь слишком близко. Что опрометчиво, потому что ее запах духов бьет в голову сильнее коньяка. — В… В приличную степень опьянения.

— О, как красиво сказал! — хохочет Агапова. — Ну а теперь давай на кухню, Сотников. Догоним твою и мою степень до «неприличной». Тем более нам есть что отпраздновать. Наша игра вышла просто гениальной!

Да.

Вышла.

Из-под контроля она только что вышла, а не гениальной.

Я плетусь следом за девчонкой на кухню, уже понимая, что это фатальная ошибка. Идти за ней сейчас — все равно что добровольно шагать в клетку к тигру, который не ел неделю. Лучше бы в спальню. В холодный душ и на боковую. Так беды от меня будет меньше.

Но в спальню не хочу.

С Агаповой хочу.

За ней ноги сами несут.

Алкоголь, помноженный на усталость и то сумасшедшее напряжение, что витало между нами весь вечер, отключает инстинкт самосохранения. На волю выходит тот Сотников, у