Навязчивый мотив. Добро пожаловать! - Вероника Артт
Когда музыкант, пошатнувшись, поднялся и, стараясь выровнять сбившееся дыхание, поблагодарил публику, толпа впала в буйное неистовство. Молодой человек махнул рукой и, картинно поклонившись, удалился под крики не желавших прощаться с ним зрителей, но в тот же момент на сцене быстро материализовался ведущий.
– Дамы и господа, как бы это нас не печалило, часть с живыми выступлениями подошла к концу… Но это не значит, что мы закругляемся! Ночь продолжается! Оставайтесь в нашей обители рока и драйва, угощайтесь коктейлями, а главное, не забывайте заказывать у диджея ваши любимые композиции! Помните, что вся выручка с этого вечера пойдет на благотворительность!
На фоне заиграл ремикс из мотива небезызвестного фильма ужасов и тяжелого металла. Толпа громко заулюлюкала. Некоторые двинулись к выходу, но таких было меньшинство – одна часть публики осталась на танцполе, принявшись отплясывать и извиваться под заигравшую из динамиков музыку, а другая направилась в сторону бара.
Я повернулась к Мику. Его лицо слегка плыло перед моими глазами.
– Ты… Ты не говорил! Ты не говорил мне, что этот будет здесь петь! – воскликнула я, махая рукой в сторону опустевшей сцены.
Моя экспрессия почему-то рассмешила его, и парень ответил:
– Ну… Сюрпри-и-из!
Я собиралась разразиться эмоциональной тирадой. Вот уж действительно «надеюсь, этот парень не какая-нибудь местная шишка». Еще какая, получается!
Но вместо словесного потока я прикусила ноготь большого пальца. Мик, судя по всему, был не в курсе нюансов нашего общения с брюнетом – тем и лучше. Но что-то мне подсказывало, что нужно было сматываться отсюда как можно скорее.
– Знаешь, Мик, – неуверенно начала я. – Кажется, мне пора.
– Что? – удивился тот. – Но сейчас же совсем рано. И вот-вот подойдут ребята…
У меня засосало под ложечкой. Было что-то нехорошее в этом простом слове «ребята».
– Какие ребята?..
Ответом на мой вопрос стали приближающиеся к нам голоса.
Нехотя, словно в замедленной съемке, я начала оборачиваться. Один за другим в поле зрения попадали те, кто совсем недавно стоял на сцене.
Вот миниатюрная девушка с ярко-розовым каре, увенчанным ободком с металлическими рожками. Такая же броская, как и ее владелица, пурпурная плиссированная юбка топорщилась в стороны, а темный корсет с заклепками закрывал аккуратную грудь. Большие зеленые глаза, несмотря на увлеченность девушки разговором, периодически стреляли в стороны, словно разведывая обстановку, а слегка вздернутый маленький носик будто предупреждал, что у нее такой же задиристый и игривый характер – игривый, но как у кошки, что мучает умирающую мышку, безнадежно пытающуюся сбежать.
Следом шли трое мужчин – в них я узнала часть участников группы, исполнявшей проникновенную песню. Двое, что постарше, были схожи между собой. Увидев таких на улице или в транспорте, невольно сделаешь вывод, что они, должно быть, занимаются либо музыкой, либо, почему-то, компьютерами. А может, и тем, и другим.
Но вот третий, что вышагивал перед ними, был явно моложе – лет тридцати пяти. Тот самый грубый покупатель. Волосы песочного цвета были зачесаны назад, но по-мальчишечьи небрежно, сохраняя объем. Над левой бровью бусинкой блестела серьга пирсинга, а из-под рукавов черной футболки виднелись местами выцветшие татуировки, оплетающие подкачанные руки.
Словно призрак, едва заметный и легко ускользающий от глаз, за розоволосой девчушкой шла другая. Волосы ее были черные, ниже плеч, а кожа ровного смуглого оттенка. Она бесшумно двигалась за маленькой и яркой певицей, будто была ее телохранителем.
Нервно сглотнув, я, наконец, перевела глаза на главу процессии. Сценический макияж на глазах Криса слегка поплыл, очевидно, из-за пота от кардиотренировки, что он устроил себе на сцене. Глядя на едва заметные черные подтеки теней, мне вспомнился Эрик Дрэйвен, главный герой фильма «Ворон». Полосатый свитер сменился намеренно рваным и состаренным лонгсиловом, а в бледной руке болталась кожаная куртка. Правда, кожаные штаны парень снимать не стал, вероятно потому что их бы пришлось сдирать уйму времени.
Чем ближе подходили все эти персонажи, тем быстрее билось сердце. Нутро мое вопило: «Хорошего ничего не жди!»
Я не была тихоней или стеснительной – скорее, наоборот. Но в случаях, когда меня застигают врасплох, в первые мгновения я теряюсь и чувствую себя как воздушный шарик, выскользнувший из руки ребенка и испуганно болтающийся в небе. Вот и теперь мне вдруг сделалось очень неловко и неуютно, захотелось вжаться в прохладный диванчик, стать невидимкой или же просто смотаться куда подальше. Но вместо этого я вцепилась в один из стаканов, снова заботливо принесенных официантом, даже не думая о том, что он мог предназначаться не мне.
Когда вся банда приблизилась, Мик приподнялся и обменялся с мужчинами крепкими рукопожатиями.
– О, ты сегодня с подружкой, Мик, – заметил один из них, глядя на меня из-за спины парня.
– С коллегой, – добродушно поправил тот.
– Да это же та девчушка из магазина, – подал голос татуированный, и мы встретились с ним глазами. Зрачки его слегка расширились в таких же песочных по цвету, как волосы, радужках, и он добавил: – Которая очень любит покушать, заставляя посетителей ждать.
Все рассмеялись, а мне захотелось теперь не просто убежать, а разлететься на молекулы в задымленном пространстве клуба.
В это время остальные рассаживались вокруг стола: розоволосая девушка непринужденно плюхнулась рядом со мной, ее подруга присела в соседнее от нас кресло, мужчины также расположились в креслах по бокам, а Крис, как назло, уселся прямо напротив меня.
Я украдкой взглянула на него, а он же вовсю пристально таращился на меня своими густо накрашенными глазами.
– Похоже, магазин завтра утром не откроется. Да, Мик? – со странной интонацией спросил он у приятеля.
Тот пожал плечами и ответил:
– Похоже на то.
Крис осклабился, собираясь что-то сказать, но тут вектор разговора стремительно сместился на проведенный сегодня концерт. Музыканты принялись обсуждать звучание, других исполнителей, а затем и местные сплетни.
– Ну что, Ник, – сказал один из возрастных мужчин тому, что заходил в магазин пару дней назад. – Как там твоя женушка?
– А, – раздраженно отмахнулся тот. – Не спрашивай. Кажется, благополучно летим к разводу.
– Печально, печально. С кем останется малой?
Желваки Ника, или же, как я узнала позже, Николая, заходили ходуном. Большую часть этих людей я видела впервые и не знала, какие между ними отношения, но даже так вопрос показался мне довольно личным. Я еще внимательнее вгляделась в лицо мужчины. Несмотря на его моложавость, вблизи он казался старше, чем мне думалось до этого, – теперь я дала бы ему лет сорок.
– Да, – вдруг протянул другой мужчина, чьи волосы были собраны в недлинный хвост. – Жизнь творца порой именно такова – приходится чем-то жертвовать. И ты,
