Искры - Елена Сокол
– Ага, – я бросаю взгляд на часы. – Здорово ты придумала.
– Тогда кхр-кр! И будь на связи.
Соединение резко обрывается. Я прячу мобильный в карман, поднимаюсь вверх по ступеням, и меня сносит порывом ветра. Приходится кутаться в воротник ветровки. Ранняя весна – удивительная пора: солнце такое яркое, что слепит, воздух такой холодный, что щиплет задницу в тонких джинсах.
Опаздывать на службу нельзя, поэтому я наращиваю темп, рискуя поскользнуться на обледенелом тротуаре.
– В субботу все в силе? – спрашивает Артём, едва я переступаю порог гаража в части.
– Э… да, – отвечаю я растерянно. – Наверное.
– Эй, а что значит «наверное»? Я уже приготовил костюм и сапоги! – спешит он за мной к лестнице.
– Значит, мне нужно договориться с отцом, – вру я.
И как можно было забыть, что близнецы собирались поехать в субботу к Бате? Они обожают Петровича и его усадьбу, которой тот обзавелся после выхода на пенсию. Баня, шашлык, рыбалка, разговоры у костра – парни слушают пожарные байки отца с открытым ртом. Клянусь, они буквально влюблены в него и во все, что с ним связано. А папа терпит этих лоботрясов только ради того, чтобы они заботились обо мне на службе. Не удивлюсь, если узнаю, что он и с Рустамом Айдаровичем проводил беседы на тему опеки надо мной в части – это очень на него похоже.
– Он не будет против! Он обещал! Он уже соскучился по нам! – тараторит, словно младшеклассник, Артём, вышагивая следом за мной.
– Угу, – отзываюсь я.
Теперь мне еще и это разруливать. Что скажет отец, если я отправлю к нему близнецов, а сама уеду на целый день к девочкам?
– Батя сказал, что, если мы поможем вычистить конюшню, он достанет из погреба свою знаменитую самогонку, – продолжает зудеть Артём.
– Тёма, тебе бы девушку найти, – вздыхаю я. – Чтобы было куда девать лишнюю энергию.
– Да у меня их знаешь! – Он всплескивает руками.
– Да-да, – хихикаю я.
И направляюсь в столовую прежде, чем пойти в раздевалку переодеться. Убедившись, что Артём отстал и меня никто не видит, я достаю из сумки банку колы и хорошенько встряхиваю ее. Затем ставлю в холодильник на самое видное место. Сегодня-то мы и выясним, кто нагло ворует вкусняшки с общей кухни.
* * *
После проверки оборудования мы собираемся на построение, чтобы заступить на смену. Пока командир доводит до нас содержание приказов и раздает инструкции, я внимательно наблюдаю в пространстве между воротами, как вдалеке, на восточной площадке перед частью разгружаются автомобили с техникой и мебелью. Личный состав лаборатории самостоятельно таскает тяжелые коробки, но мне не удается разглядеть среди них Адамова. Я молюсь, чтобы нас не отправили им на помощь, но именно это и происходит.
– Выполнять, – приказывает командир.
И нам приходится направиться туда.
Надо признать, знакомство с новыми соседями проходит душевно. Среди экспертов лаборатории много молодых ребят, есть даже симпатичные. Они улыбаются при виде меня, и я не нахожу в этих улыбках угрозы, как это часто бывает при столкновении со мной пожарных, убежденных в том, что женщинам не место на службе. И я расслабляюсь ровно до того момента, когда эти улыбчивые парни не начинают охать, поняв, что я собираюсь таскать вместе с ними мебель.
– Ребят, мне не тяжело, – заверяю я.
Когда ты привык к нагрузкам, поднять вдвоем с напарником какой-то шкаф не вызывает труда.
– Держи лучше это, – нагружает меня коробкой с документами мальчик в очках, представившийся Максимом.
– Ну, ладно, – соглашаюсь я, нехотя.
Не хочется его расстраивать. Тем более он не со зла. И вообще, очень милый. Никита награждает меня насмешливым жестом: он знает, как меня бесят попытки приуменьшить мои способности. Я показываю ему язык.
Но уже через пару минут в просторном коридоре комплекса мне представляется возможность доказать, что меня недооценили: двое тащат по направлению в приемную здоровенный диван, и тот все сильнее клонится к земле.
Я подбегаю, чтобы подхватить его посередине, и только в последнюю секунду замечаю, что один из тех, кто несет предмет мебели, это Данила. У меня скручивает желудок, в позвоночник бьет ледяная молния, и я торможу, надеясь, что меня не заметят. Но проклятый каменный пол не дает мне вовремя остановиться и лишь подталкивает к Адамову!
Вместо того чтобы подхватить злосчастный диван, я буквально висну на нем, усложняя задачу тем, кто его переносит. Их мотает из стороны в сторону, пока я не возвращаю своему телу равновесие.
– Ой, извините, – брякаю я, отпуская диван, – хотела помочь.
– А я думал, ты решила на нем прокатиться, – безэмоционально произносит Данила, перехватывая удобнее.
– Привет, – улыбаюсь я его помощнику, со лба которого катится здоровенная капля, решив игнорировать Адамова.
– Привет, – бормочет тот, сгибаясь еще сильнее под тяжестью дивана.
Его лицо становится практически бордовым.
– Давайте помогу, – говорю я, хватаясь за диван посередине.
– Помощь не требуется, мы сами справляемся, – слышится голос Данилы.
Я поворачиваюсь и наконец удостаиваю этого грубияна взглядом.
Боже…
Как. Же. Ему. Идет. Эта. Растительность. На. Лице.
– А я все равно помогу, – бросаю я ехидно.
– Тогда возьмись с того же конца, что и Рома, – рычит он. – В середине от тебя никакого толка.
– Разве?
– Элементарные законы физики, Вольская!
– Бя-бя-бя-бя-бя-бя-бя! – хочется крикнуть мне, пародируя его тон.
Но приходится напомнить себе, что я уже не в детском саду и моя задача – доказать, что я не собираюсь ни в чем уступать мужчинам.
– Как скажешь, – говорю вместо этого.
Встаю рядом с парнем, которого представили Ромой, и подхватываю диван с его стороны. Очкарику явно легчает, а вот мне – не очень. Диван, зараза, и правда тяжелый до ужаса!
Поймав на себе насмешливый взгляд Адамова, я натягиваю беззаботное выражение лица, и мы втроем тащим диван в сторону приемной.
– Прошу прощения, – наконец выдавливает Данила.
– За то, что не принял душ утром? – спрашиваю я, бросив на его мокрую от пота рубашку быстрый взгляд.
Наверное, уже час тут таскают мебель. Не мог один диван довести этого здоровяка до такого состояния.
– За то, что ответил грубо, – говорит он.
– От тебя я другого и не ждала, – отвечаю ему и решаю переключиться на покряхтывающего от натуги очкарика. – Так, значит, Роман, мы теперь будем работать в одном здании? Это очень хорошо, ведь у нас тут не так много симпатичных ребят.
Диван проседает на
