Сплетня - Катя Саммер
Никогда не думал, что приду к нему за помощью и мне будет все равно, что он подумает обо мне. Плевать, что я не разговаривал с ним нормально несколько лет, – я был готов на все, потому что все было для нее и ради нее. Потому что Лиля слишком много взвалила на хрупкие плечи. Потому что была обязана не сдаваться. Потому что не должна была растерять свой огонь. Свою настойчивость и упертость, с которыми я столкнулся лично. Я и дальше хотел чувствовать ее силу, слышать дерзости, слетающие с языка, видеть задранный к небу подбородок и этот убийственный взгляд. Я знал, что сделаю все, что от меня зависит, если это поможет, – так я отцу и сказал, чем он, конечно, воспользовался.
Отец был знаком со многими в городе, а я знал о том, что он с началом предвыборной кампании заручился поддержкой интересных людей, среди которых были и те, кто не совсем ладил с законом. Я знал, что у моей просьбы будет довольно высокая цена, но, не раздумывая, согласился, потому что на другой чаше весов была ее судьба. И если бы в итоге я остался лишь сторонним наблюдателем, это все равно стоило бы того. Просто потому что. Вот с этой самой мысли в голове я и понял, что пропал. Полностью. В ней. В Лиле.
Меня тянуло к девчонке. Все время. Только коснусь – и хотелось трогать ее всю. Только вдохну запах чертовых цветов, которые никогда не любил, – и хотелось высосать из нее всю душу. Желания росли не с каждым днем, а с каждым часом, и мне приходилось прикладывать все силы, чтобы держать себя в руках. В день ее ночевки у нас в квартире для меня все закончилось контрастным душем. Дважды. А когда мы столкнулись с ней утром на кухне, я едва не стал умолять ее не останавливаться – продолжать касаться и трогать меня, как делала она, смахивая воду. Лишь мысль о том, что я должен ехать помогать отцу, сумела меня притормозить. Помогать ему ради нее. Ради денег, которые он мне одолжил для оплаты ее учебы, потому что все мои были в обороте «Неуча». Поэтому я каждый раз отступал и шел выполнять обязанности идеального сына. Все это было важнее меня и моих желаний.
Вот только скрывать то, что я чувствовал, с каждой новой встречей становилось труднее. Почти невыносимо. Я хотел ее. Хотел себе. С ней. Для нее. Да все что угодно. Как угодно. Она стала догадываться – я видел это по ее взгляду в тот день, когда уезжал от нее в стельку пьяный. Я слишком много помнил из того дня. Чертовски боялся ее спугнуть, но тогда у меня появилась надежда. Она обняла меня так… Она не играла на публику. Искренне. И было в этих объятиях что-то… не знаю, необъяснимое и особенное. Непривычное, теплое. Наверное, даже бесстрашное. Она обнимала меня не потому, что надо, а потому, что чувствовала так, а я в ответ хотел подарить ей целый мир. Только бы согласилась.
Я помог реализовать идею Лизы с платьем, едва услышал о ней, но не потому, что я такой хороший, как решила моя сестра. Я думал лишь о себе и чертовски желал увидеть Лилю в нем. И когда она пришла нарядная на бал… да, это того стоило. Любых денег. Мы танцевали, а я думал лишь о том, что мне давно не было так хорошо. Я ощущал себя свободным. Чувствовал взаимность, видел ответ в ее глазах. Знал, что достаточно настоять, подтолкнуть – и Лиля поддастся: в ней зрело желание. От активных действий меня удерживал большой страх – я не хотел, чтобы она пожалела. Ни на миг. Нужно было, чтобы она дошла до всего сама, – в этом был смысл. Я хоть в чем-то в этой гребаной жизни увидел смысл.
И я ждал. Хотел ее, но это желание было глубже и острее, чем все, что я испытывал раньше. Потому что у меня был секс. Хороший секс. Были красивые девушки. Но ни от одной из них я не хотел всего и сразу: ее улыбку, время, внимание, душу. С Лилей я хотел занимать все ее мысли. Может, и глупо, но страстно желал, чтобы все улыбки предназначались только мне. Я хотел всю ее: чтобы она смеялась над моими шутками, ругала мои любимые фильмы, ставила сопливую музыку день и ночь напролет только бы на моей магнитоле. Хотел дышать ею и вдыхать в нее жизнь. Хотел целовать и забываться в ее поцелуях. Хотел стать ее первым… и последним. Казалось, человек не может чувствовать столько всего сразу, но вот он я. Влюбился в нее. Не знаю, когда и как это вышло, но, уверен, никто больше во всем мире не сможет ее так полюбить. И вчерашняя ночь была тому доказательством, гребаным даром свыше, только… что, черт возьми, происходит сейчас?
Я в полном раздрае захожу в комнату, и Лиля вздрагивает от одного моего голоса, хотя я обращаюсь не к ней, а к Лизе. Что я сделал не так? Где допустил ошибку? Я не виноват в непредвиденных обстоятельствах – я не звал родителей, не отключал электричество. Да блин! Зря я вообще притащил ее в этот чертов дом. Но что сделано, то сделано. Как результат, между нами растет это неприятное липкое напряжение, а мне начинает казаться, что впереди пустота. Ничего нет. Потому что я сделал, что мог. И если ей этого недостаточно, то я не уверен, что сумею дать больше.
Через пару часов мы собираемся прогуляться все вместе. Погода шепчет: солнце, легкий морозец, снег… еще и лепится. Несильно, но все же. Лиля вроде бы немного отходит от коматоза и обещает накормить меня тем самым снегом,
