Искушая судьбу - Сара Адам
Ощутив мгновенное разочарование, делаю медленный шаг назад и так же тихо закрываю за собой дверцу.
Ну а на что ты, интересно, рассчитывала? Что он пошёл себе вены вскрыл от горя? Грей, небось, на седьмом небе от счастья, что возвращается в свой прежний мир – размахивать оружием и кошмарить врагов.
Урчащий желудок как бы невзначай подсказывает, что кроме сэндвича и кружки кофе за весь день он ничего не видел.
Протопав на кухню, дабы не слоняться без дела и не изводить себя, решаю приготовить ужин. Первый в нашем прощальном турне. Будем называть это так. Нужно привыкать к данной мысли и заставить себя с ней смириться.
Открыв холодильник, рассматриваю запасы и прихожу к выводу, что мы не съедим их за оставшееся время. Нужно будет созвониться с Астреей и попросить её помочь с уборкой, а ещё – отдать всю провизию. Надеюсь, она не обидится и не сочтёт за оскорбление, что мы хотим отдать продукты?
Желания долго возиться с готовкой нет, но и разогревать макароны с сыром из пачки – тоже. Пусть, когда мерзавец вернётся к своей Эмили, сравнивает её со мной и моими кулинарными способностями. Если в битве за важность в жизни Грея я явно проигрываю, то надеюсь, хоть в готовке превосхожу её.
Проверив имеющиеся ингредиенты, составляю небольшое меню: запечённая курица с розмарином, чесноком и дольками картофеля. Целоваться я больше не планирую, поэтому терять нечего. А вот на десерт решаю сварганить лимонный пирог. С кислинкой, но приятным послевкусием – как и всё наше пребывание тут.
В процессе совершенно не замечаю, как летит время. Нет никаких мыслей – одни монотонные действия под болтающий на фоне смартфон с какой-то глупой передачей.
Таймер на духовой печи звенит, уведомляя о готовности основного блюда, а я как раз заканчиваю домывать посуду. Схватив несколько кухонных салфеток, вытаскиваю горячий противень и отставляю его на газовую поверхность. Затем сразу же отправляю выпекаться пирог.
Сама же в это время решаю подняться в спальню и принять душ. Я вся пропахла едой – не могу ходить с ароматом еды на волосах и одежде.
Забыв об оставленном пироге, я преспокойненько намываюсь в ванной комнате. Неторопливо сушу волосы, не почуяв подвоха. Переодеваюсь в свежую одежду и, довольная собой, спускаюсь на первый этаж.
Правда, ещё на нижних ступеньках до меня, вместе с ужасающим осознанием, долетает горелый запах.
Я забыла про пирог! И таймер, как назло, выставила с запасом!..
Бешеным галопом, как лошадь, несусь на кухню спасать ситуацию. Распахнув дверцу духовой печи, мигом закашливаюсь от горелого дыма, вывалившегося наружу.
– Что у тебя тут происходит? – безумно вовремя звучит голос Грея за спиной. – Решила спалить дом?
– Ага. И тебя вместе с ним, – сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Развеяв дымку рукой, тянусь к стеклянной формочке, но отдёргиваю ладонь назад, ошпарившись.
А чего ты, интересно, ожидала, сунувшись туда без салфеток и прихваток?
– И даже скучать не будешь? – иронично уточняет мафиози, судя по всему, не собираясь сваливать.
– Нет. Ты же по мне не будешь, – выпаливаю и, схватив полотенце, упрямо вытаскиваю подгоревший пирог. И только потом уже соображаю, что ляпнула…
Джон разражается смехом и подходит сзади, почти вплотную. Наклонившись, он смотрит на пирог, скорее походящий на уголёк, а я вжимаюсь в столешницу, оказавшись в капкане между кухонной утварью и его телом.
– Решила травануть напоследок?
Слегка развернувшись, вскидываю голову вверх, желая взглянуть в это наглющее лицо. Грей пытается придать себе невозмутимый вид и не засмеяться, но собравшиеся в уголках глаз морщинки выдают его с потрохами.
– Ты меня бесишь, – сощурившись, выдаю, что лежит на душе.
– Сильно? – спрашивает таким тоном, будто речь вовсе не о неприязни, а о признании в любви.
– Сильнее, чем ты можешь себе представить, – фыркаю, от чего-то скромно отвернувшись.
Положив салфетку на столешницу, кое-как выбираюсь из ловушки. Отойдя чуть в сторону, грустно вздыхаю, искренне расстроившись из-за испорченного пирога.
Глупые слезинки собираются в уголках глаз, и я отворачиваюсь к холодильнику, не желая, чтобы Джон увидел этот акт позора.
Ну с каких пор я стала такой сентиментальной?
Может, сгоревший пирог просто стал последней каплей в творящемся вокруг хаосе?
Я не выдерживаю… Потерялась, запуталась в собственных мыслях и чувствах.
Раньше я всегда жила с целью. Имела планы на будущее, знала, куда двигаюсь и для чего. А теперь… а теперь без понятия, что делать дальше. И самое страшное – что в этой комнате одна я испытываю этот раздрай.
Горький всхлип предательски вырывается из горла. Он проходится эхом по всему помещению, оседая в пространстве. Замерев, понимаю, что спалилась. В очередной раз предстала перед Джоном как нездоровая и неадекватная слабачка.
Я ведь не была такой… тряпкой.
Заряд тока проносится по венам, когда Джон берёт мою руку и без спроса разворачивает к себе лицом.
– Ты из-за этой херни, что ли, сопли развесила? – мафиози произносит слова с лёгким укором, но по-доброму.
– Всё нормально, – бубню еле слышно. Мне так стыдно за своё нелепое поведение. Сожгла пирог – и реву. Детский сад.
Мягко обхватив пальцами подбородок, Джон вынуждает поднять лицо вверх и столкнуться взглядами.
– Ну хочешь, я съем его?
– Он же горелый, – шепчу, отрицательно мотнув головой, насколько это позволяет положение.
– С твоих рук – хоть яд, Ада, – я не знаю, издевается он или нет. Тупо моргаю, рассматривая мафиози. – А остатками угольков напишу на стене «HELP». (прим. автора – «помогите»).
– Ненормальный, – прыснув от смеха, сама не догоняю, в какой момент снова начинаю плакать. Смех перемежается с рыданиями, перерастая в лёгкую истерику. – Ешь, не пропадать же добру? – заикаясь, горько всхлипываю я.
М-да, миссия оставить след в его памяти шедевральными кулинарными способностями с треском провалена.
Джон оставляет поцелуй на моём лбу и крепко обнимает. Без сопротивления я утыкаюсь носом в мужскую грудь, вдыхая его запах.
От Грея пахнет чем-то лесным, древесным и до одури родным. Тёплым, спокойным и по-мужски надёжным. Он действует на меня странно успокаивающе. Можно подумать, этот несносный мужчина излучает умиротворение и какое-то успокоительное. Или психотропное.
Постепенно рыдания сходят на нет. На душе становится гораздо легче, как будто камень, всё это время привязанный на шею, падает вниз, освобождая.
– Пойдём посмотрим, что-нибудь?
– Угу, – слабо киваю, шмыгнув носом. – Можно в этот раз я фильм выберу?
– Тебе всё можно, Красивая, – большая мужская ладонь гладит мои волосы сверху вниз. И это можно было бы назвать милым, если
