Солнце в армейских ботинках, или Идем дорогой трудной… - Юлия Владимировна Славачевская
И чего мне в это верилось с трудом? Уж не знаю, у кого какое счастье, а я свое совсем не так представляла.
— Если понравишься, — наставляла меня мымра, — он тебя отсюда заберет. Будешь жить в роскоши и довольстве!
И как долго жить? Пока ему не надоест?
— На твой вопрос: «А если не понравлюсь?» — вдруг остановилась женщина и повернулась ко мне маской, — отвечу прямо. Тогда либо извращенец… господин намного ниже рангом, либо лаборатория, либо смерть! — Ткнула мне в грудь пальцем: — Я доходчиво объяснила?
Я молча кивнула в ответ, размышляя. Не то чтобы я пеклась о своей неприкосновенности или боялась секса, но становиться чужой игрушкой совсем не хочется и противно. А если на кону жизнь? Тогда еще противнее, но деваться некуда.
Стала подниматься тошнота. Ощущения радовали своей непредсказуемостью и нестабильностью. И еще, у меня возникло стойкое чувство, что я изменяю Скару, хотя мне на эту тему даже не намекали, не говоря уже о разговорах или признаниях.
Кстати, а где он?
— Стой! — удержала меня твердой рукой директриса перед украшенной узорами дверью. Женщина (хотя я в этом сомневалась) придирчиво меня осмотрела. Поправила мне халат на груди, подтянула пояс, по–моему, перекрестила (видимо, у меня уже глюки на нервной почве) и, наклонившись, еле слышно прошептала: — Наследник, по слухам, не извращенец. Так что попытайся с ним договориться, Элли! — и пока я отходила от шока, втянула меня внутрь испытательной палаты.
Как шептались между собой те девочки, которые жили по двое, по трое, испытательная палата служила для того, чтобы все эти «хузяины» и «господины» могли поиграться и выбрать себе новую жертву, не таская ее домой. Начинался отбор с самой верхушки власти, а потом снижался до самого незаметного, но способного оплатить. И еще: эти засранцы писали отчеты — почему не понравилась. И если проверяющие усматривали в этих документах что–то похожее на мутацию или отклонение от нормы, то хана жертве, полная и безраздельная. Так что каждая пленница старалась произвести впечатление просто из страха быть отправленной на опыты или на утилизацию.
И, кстати, мужики себе ни в чем не отказывали. Этот загон для траха был обставлен со всей возможной роскошью и удобствами.
Большущая прямоугольная комната с толстенными бордово–желто–голубыми ворсовыми коврами на полу. Стены беленые, потолок тоже. У потолка восьмирожковая хрустальная люстра. Посредине комнаты белый шелковый шатер, закрепленный вверху, самой высокой точкой, на потолке, и по периметру на восьми каменных столбах.
Внутри шатра большая расстеленная кровать. Целый одр. Под слоем матрасов и перин не разглядеть основания. Но подозреваю, что каменное. И столбики, и перильца. А без вариантов, тут вместо дерева везде камень используется. Не растет у них нормальное дерево, а нет его.
На громадной кровати, на краю, вальяжно возлежал на боку молодой парень с длинными, слегка вьющимися золотисто–рыжими волосами и поигрывал стилетом, крутя его между пальцев. Аристократическая грациозность для красавчика — его второе имя, можно сказать личная фишка. Порода, она и в Африке порода.
Совершенное тело, затянутое в черную форму с золотыми нашивками, выглядело неправдоподобно гармоничным, словно перед тобой не человек, а статуя, и было обманчиво расслаблено. Но это видимость. На самом деле этот хищник был готов в любой момент броситься на жертву.
— Ступай прочь! — властно приказал он склонившейся в низком поклоне директрисе, пока я стояла на коленях, опустив голову. — Дальше я сам!
— Буду за дверью, господин, — пролепетала мымра и вымелась отсюда задом, так и не разогнувшись.
— Встань! — Это приказали уже мне. — Сними елек и покажи мне свое тело со всех сторон!
Подавив в себе нарастающее желание показать ему что–то другое, например, средний палец или мой кулак около его носа, я встала, развязала пояс и спустила с плеч халат, оставшись в развратном, практически прозрачном платье. После чего медленно повернулась вокруг своей оси.
— Хорошо, — дотронулся до моей открытой до сосков груди легким касанием пальцев мужчина. — Сними маску и головной убор!
Я повиновалась, думая о том, что без всего этого набора для стреноживания дать по мозгам, если что, гораздо легче. Ну могу я помечтать?!!
— Великолепно! — воскликнул потенциальный покупатель, перебирая пряди моих волос. — Доставь мне удовольствие, и я заберу тебя с собой. В моем доме как раз освобождается место, — с этими словами он поднял мой подбородок рукояткой стилета, заставляя смотреть себе в глаза, оказавшиеся зелеными с продольными зрачками, как у зверя.
Тут до меня дошло, о чем он говорит. Значит, этот идеальный внешне мерзавец отправляет кого–то из своих женщин на муки или смерть?!!
Меня окатило жгучей волной ярости. Я попыталась ее скрыть, опустив ресницы и удерживая покорное выражение лица.
Мужчина поддел вырез платья кинжалом, не задев кожи, и быстрым движением располосовал ткань сверху донизу. Полюбовался делом рук своих и моим обнаженным телом и надменно приказал:
— На колени! Покажи, как ты умеешь работать ртом! Быстро!
Что–о–о⁈ Урод! Да я скорее сдохну!!! Еще разок вякнет — ей–богу, нафиг откушу!
Меня так перекосило, что все благоразумие испарилось быстрее ветра. Я распахнула глаза и уставилась в зеленые гляделки с та–акой яростью. Просто думала, из глаз и ушей сейчас потечет кровь. Неожиданно передо мной на какую–то долю секунды полыхнуло и исчезло золотистое поле.
Мужчину почему–то отшатнуло. Он замер и… стал медленно–медленно опускаться на колени передо мной, покрывая мои ноги поцелуями. В результате застыл в этой позе, уткнувшись мне лицом в бедра и сжимая мои ноги руками чуть ли не до синяков.
Я застыла вместе с ним, ожидая еще какой–нибудь подлянки. Потом попыталась пошевелиться. Не дал.
— Эм–м–м, — замялась я, нарываясь, поскольку команды говорить не поступало, но ситуация становилась все страннее и страннее. — С вами точно все в порядке… — Поморщилась и выплюнула: — … господин?
— Зови меня Лайон, харите́, — глухо ответил мужчина, не отрываясь от меня и поцелуев. Извращенец, так и знала!
— Лайон, — попыталась я еще раз, аккуратно отталкивая его ногой. — Вы бы не могли встать и объяснить мне, что делать?
— Ничего, — так же глухо сообщил моим бедрам мужчина. А глаза шалые, совершенно безумные. — Просто
