Темные души - Ана Рома
Достав очередное блестящее вечернее платье красного цвета, прикладывая к себе перед зеркалом.
Я ничего не ответила, переубеждать мне не было интереса. Арбери уже давно установила в своем мире собственные законы и правила, ее правда и норма совершенно не были похожи на мой внутренний устой и правила жизни.
Возможно, она была настолько одинокой и напуганной, что жажда жизни действительно подтолкнула ее к «таким» мерам восприятия жизни, а после такого отношения уже не верила, что может быть по-другому.
Я не хотела осуждать, ведь ее жизнь была гораздо чудовищнее моей, но я делала это – осуждала. За ее нежелание помогать другим, заставляя принять тот чудовищный опыт, который прожила она.
– Мартина сегодня в очередной раз нянчится с Каролиной? – женщина, наконец, остановилась на черном платье с открытой спиной.
–Ты знаешь больше меня, к чему вопрос?
Она резко развернулась на пятках ко мне лицом.
– Вот она, любовь, о которой вы все мечтаете. Нельзя привязываться к человеку настолько, чтобы потом всю жизнь вытравливать его образ из головы.
Это прозвучало так, будто я семнадцатилетняя школьница, а она мать, отчитывавшая меня за глупую первую любовь.
– Когда ты говоришь о муже, я вижу, как горят твои глаза. Это уже не влюбленность, а одержимость души. Готовая умереть за него во всех смыслах, – расстроенно покачав головой, Арбери вздохнула.
– О, вот как, – я прошлась по комнате, сокращая расстояние между нами. – Ты не знаешь моего мужа, уверена, что тебе бы тоже захотелось быть одержимой кем-то, если с тобой обращались так, как тебе никогда не узнать. Все потому, что ты выбираешь каждый раз вставать на колени, словно грешница, вместо того, чтобы ставить на них. Мы уже разные, пойми это.
– Женщины чаще умирают не от великой любви…а иллюзии, девочка, – Арбери поправила прядь моих волос, которая мне не мешала. – Будет жаль, если твой огонь в глазах погаснет из-за мужчины.
Развернувшись на пятках, я направилась к выходу, мне захотелось проветриться, иначе я могла бы убить ее случайно. Выходя в зал, в котором было все еще пусто, несмотря на позднее время. Большинство китайцев уехали на сезон игр в Лас-Вегас, забирая с собой лучших танцовщиц.
Дашери протирала круглый стол с левого края, заметив меня, она улыбнулась.
– Она тебя утомила?
– Как я рада, что не одна я заметила это, – усмехнувшись, взяв тряпку с соседнего стола, помогая ей с работой.
– У тебя ранена рука, тебе не стоит…
– Брось, я так давно ничего не делала. Мне будет приятно сделать что-то для тебя, – мы принялись молча протирать столы.
Девушки с других рядом переглянулись между собой, продолжая работу, а двое охранников у барной стойки стали тщательно наблюдать за мной.
– Знаешь, Арбери строгая, но… – Дашери наклонилась и понизила голос, чтобы ее не слышали другие. – Она не раз спасала меня от приватных комнат.
– Не потому, что ей жаль тебя. Арбери знает кого-то, кто сможет выручить больше прибыли.
Прикусив язык, тут же пожалев за сказанные слова. Я была слишком прямолинейна с ней.
– Последнее время я просто танцую. Мне так больше нравится, хоть я до сих пор чувствую себя неловко, когда на мне такие откровенные наряды.
Сейчас она была в обычных джинсовых шортах и белой майке, ничего лишнего.
Раздался шипящий звук из колонок, создавая звон в ушах, который сменился на приятную мелодию. Это напомнило мне вечера, когда мы все вместе гуляли по ночному Торонто, заглядывая в клубы к знакомым Антонио. Я любила танцевать и вкусное вино.
– Покажешь, как работает эта штука? – указывая на пилон, взбираясь на стол, бросая тряпку.
– Думаешь, это хорошая идея? – оглядываясь по сторонам.
Кивая, подавая ей руку, но она не решалась взять ее, и тогда я начала двигаться в такт музыки. Мои движения не были профессиональными, все шло само собой, от души, так, как чувствовало сердце.
Запрыгнув на соседний стол, хватаясь здоровой рукой за пилон, который начал крутить меня по кругу, что я едва смогла остановиться. Дашери засмеялась и забралась ко мне.
– Смотри, зацепись ногой так, чтобы зафиксироваться. Тебе будет проще держаться рукой.
– Так? – я повторила, как она сказала.
– Да, попробуй.
Она раскрутила меня, и это действительно было проще, чем первый раз. Я засмеялась, впервые мне стало весело в месте, из которого хотелось бежать. Откидывая голову назад, продолжая смеяться, пока чьи-то пальцы не зарылись в мои волосы и силой дернули вниз. Сорвавшись вниз, мне едва удалось не свернуть себе шею, упав на стол спиной, к которому был прикручен пилон, встречаясь взглядом с серыми глазами одного из людей Каморры. Их было двое, а может, и больше, из-за непроницаемой ткани, что набросили мне на голову, я не могла видеть, куда меня относят эти мерзавцы. Все, что я могла услышать, пока крепкие мужские руки тащили меня в неизвестном направлении, крики Дашери, а после стихли и они.
Кристиано
Я стоял на вершине Голливудских холмов, разглядывая ночной Лос-Анджелес, который казался у меня на ладони. Территория, из-за которой чуть не погиб мой отец и был взят под стражу, а после осужден за то, чего не совершал вовсе. Теперь Витэлия…
Единственное, что я вынес из этих нескончаемых неприятностей, преследующих мою семью, виной не город, а люди, управляющие им.
– Люди перестали ценить доброту, капитан, не находите? – я развернулся к мужчине, что сидел на коленях позади меня и громко дышал.
Его лоб был покрыт потом и кровью, а рубашка разорвана. Он еще пытался сопротивляться, пока мои парни тащили его сюда.
– Угроза жизни властей, – его руки были связаны. – Ты будешь гнить за решеткой, сукин ты сын!
– Пора бы вам уже запомнить, что мафия не боится решеток, – Антонио толкнул его стволом своего оружия в голову.
– Властей? – я поднял руку, останавливая брата. – Давай я напомню тебе, когда власть была на стороне мирных жителей. – Присев возле него, чтобы сравнять взгляды. – Девятнадцатилетний парень подрался со знаменитостью, потому что тот приставал к его девушке, оставил восемь ножевых ранений? Смерть. Или мать известного биатлониста, которая просила помощи в надежде спасти свою внучку и невестку от агрессивного сына, что трижды подавала на него заявление. Спустя год он застрелил их в собственном саду. Может, это тоже та самая правая сторона, которая защищает граждан Лос-Анджелеса от таких ублюдков, как мы? –
