Квартира №16 - Татьяна Ларина
— Не говори ерунды! Сейчас плохо, больно, и еще долго боль будет с тобой, потому что то, что случилось, неправильно, чудовищно и несправедливо. Но ты молодая девушка и должна беречься. Твоя мама очень бы переживала. Давай ради нее ты не станешь больше сбегать?
— Не буду…
— Мил… И еще я хотела спросить, — замялась я и прикрыла глаза, собираясь с духом. — У тебя и этого Сержа что-нибудь было?
— Ты про потрахушки? — хитро улыбнулась Красовская. — Мне так нравится, как ты краснеешь, когда пытаешься говорить про секс. Ей-богу подумала бы, что ты девственница, если бы не знала, что это не так!
— Мила! — одернула ее я, внутри радуясь, что малышка оживает.
— Ну, а что? Правда…
— Так что у тебя с Сержем? — напомнила я.
— Ах… я все еще невинна, как монашка. Он и целуется противно… Такой слюнявый, бр… — поморщилась она.
— А что, у тебя большой опыт в поцелуях? — удивилась я.
— Уже два года практикую… Но с тем легким чмоком вчера с Викингом никто не сравнится. А ты когда первый раз поцеловалась?
— В семнадцать. С Денисом, — улыбнулась я, вспоминая свой первый поцелуй.
Неожиданно Денис вывернул на обочину и затормозил. Мне стало страшно, потому что он, как хищный зверь, навис надо мной, как над добычей. Мы смотрели в глаза друг другу, а потом… Потом случился мой первый поцелуй. Я читала об этом, видела в фильмах и даже как-то пробовала на подушке, но все мои знания превратились в прах. Возлюбленный терзал мои губы, прикусывал, зализывал и снова целовал. А внутри меня порхали бабочки… И не осталось и тени сомнения, что это любовь!
— Да, ты поздно начала, — покачала головой Красовская. — А вообще прикольно, что вы с Деном уже столько времени. Он твой первый во всех смыслах.
— Но мы чудовищно расставались на шесть лет. Знаешь, когда я решила, что Денис меня бросил, то поехала к его друзьям. Была зима, мороз, а район не лучший. Тогда его приятели меня выставили, сказали, что Власов обо мне и слышать не хочет. А я хотела умереть от этих слов. Упала на землю, не в силах подняться, и так и лежала с одной мыслью — заболеть и умереть. Сейчас мне стыдно вспоминать, какой жалкой я была, но тогда боль была настолько сильной… С другой стороны, Мил, я понимаю, что должна была через все это пройти, чтобы со временем научиться контролировать себя, даже когда очень больно, чтобы понять, что после самого сильного падения можно подняться.
— Что мне сейчас делать? — серьезно спросила девочка. — Как себя вести? Как правильно поступать?
— Просто будь собой, а если будет совсем невмоготу, говори со мной. Не держи в себе. Вместе что-нибудь придумаем, — я провела рукой по ее темным волосам, отмечая их густоту и блеск. Несмотря на все неурядицы ее жизни, Мила все так же была красавицей, только в глазах застыла грусть, и я знала, что она еще долго не уйдет.
— Алис…
— М?
— А предложение поесть мороженое с тертым шоколадом еще в силе?
— Конечно! Идем на кухню.
* * *
Прошла зима, наполненная печальными событиями, на смену ей явился март с капелями и первым солнцем. Природа, все еще скованная ночными заморозками во льда, днем мало-помалу начинала оттаивать. Уже три недели Мила жила со мной и Денисом на Яузском бульваре.
За это время не произошло ничего значительного. Красовская исправно ходила в школу, а я отвозила и забирала ее на машине. Мы не стали пугать девочку, но после того, как узнали, что ее отец жив и скорее всего именно с этим связан несчастный случай с Ольгой, решили не оставлять Милу без присмотра. Она медленными шажками выбиралась из депрессии, старалась вести себя непринужденно, как раньше, но выходило скверно. Вечерами она грустила, сидя на подоконнике и украдкой роняя слезы, думая, что мы ничего не замечаем.
С Сержем девчонка порвала окончательно. Как-то раз, забирая ее из школы, я увидела его на крыльце и уже хотела выйти, чтобы встретить Милу, но она опередила. Заметив парня, Красовская сама направилась к нему. Разговор был коротким, но метким. Когда я подошла, Серж обиженно развернулся и чуть ли не бегом рванул со школьной территории. Красовская не стала вдаваться в подробности, а только сообщила, что вопрос с парнем решила. Денису и Косте мы договорились ничего не говорить об этой встрече.
Я все еще не работала, но, как и раньше, вела занятия по субботам и подрабатывала на старом месте на аутсорсинге. Денис с головой ушел в работу. Он напролом шел к своей заветной цели — получить приз как лучший ресторатор и закрыть основную часть долга перед Леной. Мы боялись загадывать, но оба верили в победу. Костя вел очередное дело о разделе имущества и лишь изредка звонил узнать, как наши дела. Единственной неожиданностью за три недели стало исчезновение Дениса Суворова.
После того, как на дядю моего Дениса пали подозрения, Власов решил разыскать его и поговорить. Я уговорила Власова взять меня с собой на встречу, вот только она не состоялась. Когда мы приехали к дому Суворова, тому самому, к которому я приезжала семь лет назад, нам никто не открыл. Я предположила, что мужчина был на работе, ведь мы смогли приехать только днем в будний день, пока Мила была в школе, но Денис решил разузнать у соседей. Нам открыли только дверь напротив, и пожилая дама сообщила, что Суворов давным-давно пропал. Она рассказала, что не заметила, как он съехал, и только потом увидела новых соседей. Денис хотел поговорить и с ними, но когда приехал вечером, те сказали, что выкупили квартиру за бесценок, а о прежнем хозяине ничего не знают.
Казалось, что прошлое со всеми своими загадками оставило нас в покое. Красовский так и не объявился, а был ли он на самом деле жив, мы так и не узнали. Денис Суворов бесследно исчез. Полиция не нашла того, кто проник в нашу квартиру. Воронов предположил, что тот, кто к нам вломился, и был Красовский. Скорее всего, он нашел настоящие драгоценности, которые долгие годы хранились в многострадальной шестнадцатой квартире, и сбежал, забыв про дочь, которая, видимо, была ему не нужна. Это доказывало и его вину в смерти родителей Дениса. Негласно мы решили принять эту правду, отпустить прошлое и жить будущим, а наше с Денисом будущее
