Квартира №16 - Татьяна Ларина

— Как будет угодно.

Матвей сдержал слово и к полудню следующего дня уже был у нас. После тяжелой ночи мы еще даже не встали, поэтому пришлось встречать Иванова в заспанном виде. Он критически осмотрел меня, но от комментариев воздержался. Я провела гостя в гостиную, где Костя спешно убирал с дивана свою постель. Воронов решил нас оставить и вышел из комнаты.

— Сейчас сварю кофе, — кинула я и уже хотела удалиться вслед за Костей, но Матвей остановил.

— Не нужно. Я ненадолго. Где Мила?

— Еще не проснулась. Сами понимаете в каком она состоянии.

— Что ж, тем лучше. Сначала уладим финансовый вопрос, — проговорил он, и достал из внутреннего кармана пиджака конверт. — Думаю, этого на месяц хватит. Я рассчитал сумму, учитывая питание, коммунальные нужды, дорогу до школы и карманные деньги.

Я не нашлась, что ответить. Такой подход меня очень удивил. Матвей рассчитал даже затраты девочки на коммунальные нужды! Но тут же вспомнив, как он на следующий день после похорон Ольги отправил Милу в школу со словами, что теперь она учебой будет зарабатывать на жизнь, а он платить зарплату, я поняла, что Матвей серьезен. Сложно сказать, как надо было поступить, но я взяла деньги ради Милы, точно зная, что не потрачу на себя ни рубля.

Денис был на кухне и не видел, как я приняла от Матвея конверт, и это было к лучшему. Учитывая его вспыльчивый характер, я решила сказать ему о деньгах только после ухода Милиного отчима.

— Кофе! — с порога гостиной возвестил хмурый Власов.

— Спасибо, как уже сказал Алисе, я кофе не буду, — сказал Матвей и посмотрел на меня. — Будь добра, разбуди Милу.

— Хорошо.

Я не считала это хорошей затеей, но все же решила разбудить Красовскую. Когда я зашла к ней в комнату, то застала там Костю.

— Что ты тут делаешь? — нахмурилась я, стараясь не впустить в голову дурные мысли.

— Развел малявке стопалкоголь. Без этого ее не разбудишь, — ответил Костя, хотя ему явно не понравился тон моего вопроса.

— Спасибо. Извини, что так спросила…

— Ничего, Элис. Просто не нужно фантазировать глупости. Тем более, прекрасно знаешь о моих чувствах, — сказал он, и я поняла, что действительно задела его своим подозрением.

— Кость, правда, прости…

— Забудь. Я, пожалуй, буду собираться домой.

— Конечно.

Как только за Вороновым закрылась дверь, Мила распахнула свои карие глазищи. Она давно не спала, но притворялась из чистого женского любопытства. Это означало, что девчонка потихоньку оживала.

— Мил, там Матвей. Ему нужно с тобой поговорить и убедиться, что ты хочешь остаться со мной.

— Алис… Можно не ходить? — протянула Красовская.

— Нет, нельзя! И вот еще, выпей, — я подала ей стакан с мутной жидкостью, и Мила поморщилась. — Давай-давай, пей! Это тебя в чувство приведет.

— Я и так в чувствах. Еще не в том возрасте, чтобы было похмелье.

— Конечно не в том. В твоем возрасте и алкоголь можно только по праздникам, и то не пить, а дегустировать.

— Али-и-с…

— Пей и приводи себя в порядок. Как я поняла, твой отчим спешит. Не нужно его злить, если хочешь, чтобы он разрешил тебе остаться здесь.

Мила залпом выпила стопалкоголь, театрально поморщилась и не спеша поднялась с кровати. Я всучила ей чистое полотенце и отправила умываться, а сама заправила кровать.

Разговор падчерицы и отчима прошел весьма доброжелательно, если можно так выразиться, учитывая, что говорил в основном Матвей, а Мила с ним соглашалась. В итоге, придя к договоренности, что Красовская может вернуться домой, когда пожелает, они разошлись.

Этот день оказался для всех нас непростым. Денис в обед уехал во «Фьюжн», где вечером лично собирался отыграть сет на вечеринке по случаю Дня защитника отечества, у Кости были какие-то личные дела, а мы с Милой остались дома. Занятия со школьниками я отменила и решила все время провести с Красовской. Она была очень подавлена, и я не могла видеть ее в таком состоянии.

— Мил, у меня в морозилке мороженое… — начала я, зайдя в комнату, которую мы с Денисом выделили Красовской.

— Не хочу. Спасибо, — равнодушно сказала она.

— Шоколадное, ты же его любишь. Кстати, есть еще шоколадка, можно туда потереть, и будет еще вкуснее, — не отставала я.

— Алис, я такая дура! — простонала Красовская. — Почему я постоянно косячу? Мне так стыдно за вчерашнее…

— Мил, — я села рядом с ней и обняла девочку за плечи, — все совершают ошибки. Нет таких людей, которые никогда ничего не стыдились бы. Но куда важнее понять, что ты сделал что-то не так, и в будущем не наступать на те же грабли.

— Не получается, — вздохнула Мила. — Вчера я так разозлилась на Матвея, так хотела ему насолить, что позвонила Сержу. На самом деле он мне рогом не уперся этот Серж. Только он решил, что я с ним.

— Знаю. Иногда злость и эмоции толкают на необдуманные поступки, а потом, когда мы понимаем, что натворили, становится стыдно. Но никто не имеет права осуждать тебя за вчерашнее, потому что каждый из нас в свое время куролесил. Даже Костя! Вот думаешь, он такой идеальный? О нет! В универе на первом и втором курсе он такое вытворял! Потом, когда все понял, просил меня не напоминать ему. Как-то раз он так хорошо принял, что на спор залез на стол и снял штаны. Ты можешь себе представить? Костя!

— Серьезно? — Мила шмыгнула носом и вытерла рукавом кофты мокрые щеки.

— Ага. Это сейчас он такой сдержанный, и то только на вид. Уверена, внутри него еще сидит тот безбашенный парень, только теперь он держит его в узде. Все-таки у престижного адвоката должен быть безупречный имидж.

— Викинг без штанов на столе?.. Никогда бы не поверила.

— Только ему не говори!

— Хорошо. А ты что, прямо это видела?

— Да, мы тогда только дружили, и Костя потащил меня на вечеринку. Жуткий был вечер. Со мной особо никто не общался. Тогда у меня еще были короткие волосы, непонятная мешковатая одежда. Однокурсники вообще не понимали, чего Воронов со мной таскается. Сначала на той вечеринке Костя везде водил меня за собой, но потом так надрался с парнями, что все его благородство кануло в лету.

— Хм…

— Мил, я говорю это не для того, чтобы тебя успокоить, а чтобы показать пример, как после творимых глупостей можно взяться за ум.

— Оно как-то само получается — косячить. Вчера я вообще не думала, хотела только позлить Матвея…

— Но на деле могла навредить себе.

— На это было плевать. Мне так