Я. Тебя. Сломаю - Ольга Дашкова

Фериде посмотрела долгим взглядом, потом кивнула, как будто приняла мой ответ, но не поверила в него. Она повернулась к служанкам, бросив: «Помогите ей. И не медлите». Затем вышла, ее шаги стихли в коридоре, а ключ щелкнул в замке, как выстрел.

Ширин и Нур остались, их лица были смесью страха и нерешительности. Ширин первой решилась заговорить, ее голос дрожал, как струна.

– Госпожа Элиф, мы принесли наряды, – она указала на коробки, которые теперь заполняли стол, как трофеи победителя. – Господин Демир выбрал лучшее. Платья, украшения, обувь, косметика… Что вы наденете на ужин?

Посмотрела на коробки, во мне вспыхнуло желание швырнуть их в стену, пусть разлетятся по комнате, как осколки моей свободы. Но я сдержалась.

– Открывайте, – сказала, садясь на стул и скрещивая руки. – Покажите, что ваш господин считает подходящим для своей… куклы.

Слово «куклы» я выплюнула, как горькую косточку, и Ширин вздрогнула, но тут же принялась развязывать ленты. Нур помогала, ее движения были быстрыми, но я заметила, как ее пальцы дрожали, когда она доставала платье – алое, струящееся, как жидкий огонь, с вырезом, который обещал привлечь все взгляды.

Следом – сапфировое, с длинными рукавами, облегающее, как вторая кожа. И еще одно – жемчужно-белое, с тонким кружевом, которое выглядело, как паутина, сплетенная для принцессы. Каждое платье было произведением искусства, но для меня они были цепями, украшенными шелком.

– А вот это, – Ширин открыла бархатную коробку, показывая серьги с сапфирами и ожерелье, которое сверкало, как осколки звезд. – И туфли, – она указала на пару алых шпилек с логотипом Jimmy Choo. – И косметика, – добавила Нур, открывая коробку с палетками Tom Ford и помадами, которые стоили больше, чем мой старый телефон.

– Как щедро, – сказала, не скрывая иронии. – Амир думает, что я не гожусь для его стола без этих побрякушек? Или это его способ показать, что он может купить даже мой вид?

Ширин покраснела, Нур кашлянула, пряча взгляд. Они боялись – и я их не винила. Этот дом был как лабиринт, где каждый шаг мог привести к пропасти.

– Я не хочу никуда идти, – встала, отошла к окну. – Не хочу надевать его платья, его украшения. Не хочу играть в его игру.

– Но, госпожа… – начала Ширин, голос был почти умоляющим. – Если вы не пойдете…

– Что? – я обернулась, и она замолчала, отступив. – Он прикажет меня связать? Бросить в подвал? Или скормить рыбам, как… – я осеклась, чувствуя, как имя Мехмета жжет горло. Боль за него была как нож, вонзающийся снова и снова.

Нур посмотрела на меня, ее глаза были строгими, но в них мелькнула тень сочувствия.

– Он не сделает этого, – сказала она тихо. – Но он найдет способ. Господин Демир всегда добивается своего.

– Посмотрим.

Голос дрогнул, я ненавидела себя за эту слабость, за то, что не могла просто взять и уйти. Ненавидела Амира за то, что он держал меня в этой клетке, за то, что его взгляд, его голос, его проклятый поцелуй все еще горели в моей памяти, как заноза.

– Хорошо, – сказала наконец, возвращаясь к столу. – Я пойду на этот ужин. Но не для него. Для себя. Выберите платье. Алое. Без украшений. Я не его витрина.

Ширин и Нур переглянулись, но кивнули. Они начали раскладывать платье, туфли, но я уже не смотрела на них.

Глава 14

Я не узнавала себя в зеркале.

Алое платье, выбранное из груды подарков Амира, облегало тело, как вторая кожа, тонкие бретели оголяли плечи, подчеркивая их хрупкость. Ярко-красная помада, словно кровь, выделяла губы, а распущенные волосы струились по спине, чуть вьющиеся от стамбульской влажности.

Я не надела ни одного украшения, хотя коробки с сапфирами и жемчугом лежали на столе, как немой укор. Это был мой выбор – не его.

Ширин и Нур, закончив приготовления, отступили, их взгляды были смесью страха и восхищения. Я не сказала ни слова, лишь кивнула, давая понять, что готова.

Дверь открылась, и охранник, молчаливый, как тень, жестом указал следовать за ним. Выпрямила спину, чувствуя, как ткань платья скользит по коже, пошла по коридору.

Каждый шаг отдавался в груди, как бой барабана, но я не позволяла себе дрогнуть. Это был не просто ужин – это была арена, где я должна была держать голову высоко, несмотря на клетку, в которой оказалась.

Абсурд и ирония.

Коридор, устланный коврами с узорами, напоминающими звезды над Босфором, вел к широкой лестнице. Свет хрустальных люстр отражался в мозаике стен, бросая блики на мраморный пол.

Спускалась медленно, чувствуя, как сердце колотится, но лицо оставалось спокойным, почти надменным. Пусть видят, что я не сломлена. Пусть Амир видит.

Гостиная, куда меня привели, была огромной, пропитанной ароматом шафрана. Стол, накрытый белой скатертью с золотой каймой, ломился от яств: серебряные блюда с пловом, украшенным изюмом и миндалем, хрустальные кувшины с гранатовым шербетом, корзины с лепешками, пахнущими кунжутом. Слуги двигались бесшумно, их тени скользили по стенам, как призраки.

Во главе стола сидел Амир.

Черная рубашка подчеркивала его широкие плечи, волосы зачесаны назад, открывая резкие черты лица. Аккуратно подстриженная борода с проседью добавляла ему возраста, но глаза горели той же хищной силой, что я видела на балконе в тот первый день.

Он смотрел на меня, не отрываясь, его взгляд обжигал, но я не отвела своих глаз. Пусть знает, что я не Лейла. Я не опущу голову.

Напротив Амира, на другом конце стола, сидела женщина, чья властность ощущалась даже отсюда. Ее звали Хадидже-ханым – мать Амира, я узнала у Ширин как зовут хозяйку дома.

Ее волосы были убраны под шелковый платок, расшитый золотыми нитями и блестел, как воронье крыло. Платье цвета индиго, украшенное жемчугом, подчеркивало статус, а кольца на пальцах сверкали, как звезды.

Лицо, строгое, с высокими скулами и тонкими губами, было словно высечено из мрамора. Она сидела прямо, как султанша, взгляд, острый, как кинжал, оценивал каждого за столом.

Когда я вошла, ее глаза остановились на мне, вилка в ее пальцах с легким звоном упала на тарелку. Брови женщины дрогнули, но она быстро взяла себя в руки, хотя в ее взгляде читалось неодобрение. Я знала, мое платье, слишком смелое, слишком дерзкое, было пощечиной ее традициям.

По правую руку от Амира сидел его брат, Керем, ему тридцать лет, он моложе Амира на тринадцать лет, это информацию я тоже узнала от Ширин. Широкие