По ту сторону свободы - Анна Александровна Бойцан
— Это что... церковь? — прошептала она, наклонившись к нему, её голос дрожал от смеси страха и любопытства, а глаза бегали по фигурам вокруг, которые сидели неподвижно, поглощённые музыкой.
— Не совсем, — ответил Дориан, его голос был тише, чем обычно, но всё ещё с лёгкой насмешкой. — Это место, где некоторые из нас ищут что-то большее, чем просто существование.
Они сели, и Лив затаила дыхание, её пальцы сжали край скамьи, пока она смотрела на вампиров вокруг — их лица были спокойными, почти торжественными, но в их глазах было что-то, что она не могла понять: тоска, надежда или, может быть, просто усталость. Её мысли путались, страх боролся с любопытством, и она пыталась осознать, что делает здесь, среди этих существ.
Когда орган умолк, зал наполнила тишина, такая густая, что Лив почувствовала, как она давит на неё. Дориан встал, жестом пригласив её следовать, и повёл к дальней стене, где на камне были вырезаны имена и даты, рядом с каждым из которых стояла маленькая свеча — одни горели ярким, ровным пламенем, другие давно погасли, покрытые пылью. Лив остановилась, её взгляд пробежал по именам, и она почувствовала, как внутри что-то сжалось, словно она наткнулась на что-то слишком личное, слишком тяжёлое.
В этот момент к стене подошла женщина — высокая, с длинными тёмными волосами и глазами, полными тихой печали. Она двигалась медленно, её бледные пальцы дрожали, когда она зажгла одну из потухших свечей, и Лив заметила, как женщина задержала взгляд на имени, прежде чем бесшумно отступить назад и раствориться в полумраке.
— Что это? — спросила Лив, её голос был едва слышен, но в нём чувствовалась настойчивость, пока она смотрела на Дориана, ожидая ответа.
Он повернулся к ней, и на мгновение его лицо стало серьёзным, без привычной маски насмешки.
— Стена жертв, — сказал он, его голос был спокойным, но в нём чувствовалась глубина, которой Лив не ожидала. — Те, кто выбирают путь покаяния, пишут здесь имена тех людей, жизнь которых они забрали. Это их способ помнить. И, может быть, молиться за их души.
Лив замерла, её дыхание стало неровным, и она посмотрела на стену, пытаясь осознать, что только что услышала.
— Они... правда раскаиваются? — спросила она, её голос дрогнул, потому что мысль о том, что вампиры могут чувствовать вину, казалась ей невозможной.
Дориан пожал плечами, его улыбка стала чуть шире, но в ней было что-то горькое.
— Не все монстры хотят быть монстрами, Лив, — сказал он, и его голос был таким лёгким, что она почти пропустила боль, скрытую в этих словах. — Некоторые думают, что даже мы можем найти прощение.
— А ты? Ты тоже в это веришь? — тихо спросила Лив.
— Нет, меня не интересует вся эта... философия. Я здесь только ради музыки. — Внезапно сухо ответил Дориан.
К ним подошёл мужчина — высокий, в длинной чёрной сутане, с усталым лицом, но с глазами, в которых горела тихая, непреклонная надежда.
— Дориан, и ты удостоил нас своего присутствия сегодня, — кивнул он, его голос был глубоким и спокойным, а затем его взгляд переместился на Лив, и в нём появилась мягкость. — Добро пожаловать. Мы рады новым лицам. Как вам концерт?
— Лив, это Отец Кристофер, он здесь за главного. — представил мужчину Дориан.
Лив почувствовала, как её сердце забилось быстрее, и она открыла рот, чтобы задать хоть один из тысяч вопросов, крутившихся в голове, но слова застряли в горле. Отец Кристофер улыбнулся, его улыбка была слабой, но искренней, и он добавил:
— Не бойтесь, здесь безопасно. Мы все здесь задаём вопросы, на которые не всегда есть ответы, но это не значит, что их нельзя искать. И Вы может тоже найдете здесь нечто важное, для Вас лично.
Дориан наклонился к ней, его дыхание коснулось её уха, и он прошептал:
— Смотри и слушай, Лив. Это ведь тоже мой мир. Вдруг однажды захочешь тоже стать его частью.
Но в этот момент её взгляд зацепился за фигуру в стороне — женщину, стоявшую чуть поодаль от остальных, её длинное синее платье струилось по полу, а бледное лицо было спокойным, но с какой-то хрупкостью. Лив заметила, как её рука лежала на округлившемся животе, и её движения были такими осторожными, будто она боялась сделать лишний шаг.
— Кто она? — прошептала Лив, дёрнув Дориана за рукав, её глаза не отрывались от женщины.
Дориан проследил за её взглядом, и его губы тронула улыбка — не насмешливая, а почти тёплая, что было для него редкостью.
— Понятия не имею, а почему спрашиваешь?
Лив посмотрела на него, её брови взлетели вверх, и она почувствовала, как её мысли закружились, как будто кто-то выдернул у неё из-под ног твёрдую почву.
— Она... беременна? Но как это возможно? — спросила она, её голос был полон изумления, и она повернулась к девушке, которая теперь медленно уходила в тень, её фигура растворялась в полумраке.
Дориан рассмеялся — коротко, резко, и эхо его смеха отразилось от каменных стен, как будто зал сам ответил ему.
— Лив, ты что, начиталась «Сумерек»? — фыркнул он, но в его глазах было что-то серьёзное. — Вампиризм — это не проклятье из фильмов. Это... другой путь. Мы не мертвы, мы просто... живы по-другому. И да, дети — редкость, но не исключительность. Вампиризм меняет физиологию, поэтому процесс усложнён, и к сожалению, наши дети часто погибают либо ещё до рождения, либо в первые дни. Поэтому, здесь часто можно увидеть беременных — замаливают грехи, просят Господа сохранить их потомство.
— И они рождаются сразу вампирами? — изумлённо спросила Лив.
— Да, но их сила раскрывается полностью ближе к пятнадцати-шестнадцати годам. А развитие останавливаться к тридцати.
Лив стояла, не в силах отвести взгляд от того места, где только что была та девушка, и чувствовала, как её мир рушится, а на его месте вырастает что-то новое — пугающее, странное, но почему-то завораживающее. Она посмотрела на Дориана, и поняла, что этот день изменит всё — не только её представление о нём, но и о самой себе.
* * *
Лив вышла из здания вслед за Дорианом, её шаги гулко отдавались на
