Пока это не было любовью (СИ) - Романская Татьяна

Татьяна готовится к серьезному испытанию — судебному разбирательству с участием СМИ. Я буду сопровождать ее на протяжении всего процесса и задокументирую его вместе с историей ее жизни с Егором. Я покажу людям, что такой преступник, как Егор, вполне может обмануть не только чужих людей, но и собственную жену.

Эта книга будет не просто тем, что я хочу сделать, — она то, что я должна сделать.

Сегодня переломный день в моей жизни. Я приняла решение отказаться от работы, которую всегда хотела. Я осознала, что очень люблю мужчину, который, как мне казалось, испытывал ко мне только неприязнь. Я выбрала новый путь, который отличался от всего, о чем могла только мечтать до того, как судьба занесла меня на свадьбу Юли.

Если жизнь может так стремительно меняться, то я очень надеюсь, что она изменится еще раз.

Глава 28

Гордей

Проблема большой семьи заключается в том, что практически невозможно поговорить с родителями наедине. Я припарковал машину перед родительским домом и помахал Антону, который, как мне показалось, направлялся в баню. Что он здесь делает?

— Не ожидал увидеть тебя здесь, — сказал я, хлопая дверью машины.

В его руке отвертка?

— Теперь я главный врач, а это значит, что у меня есть выходные. Маме нужна помощь с какими-то полками в бане. А ты как здесь оказался в среду? — спросил Антон.

— Мне нужно рассказать им кое-что, о чем станет известно уже на днях — объяснил я.

В конце концов родители узнают, когда Егора арестуют. Я хочу, чтобы они услышали это от меня. Они воспримут эту новость тяжело, и я хочу дать им время привыкнуть к этой мысли, прежде чем она будет озвучена во всех новостях.

Но не обязательно делать это сегодня, это подождет. На самом деле, я приехал сюда, чтобы отдохнуть. Мои родители всегда были рядом со мной, поддерживали меня в трудные времена, и именно этого я хочу сейчас.

— Звучит интересно, — ответил Антон. — Интереснее даже, чем та статья, которую Инга написала о тебе.

Он закатил глаза.

— Да? — сказал я. — А мне вот эта статья совершенно не понравилась.

— Не понравилась? — спросил он. — Не понимаю, разве можно было написать о тебе лучше?

Я посмотрел на него, чтобы убедиться, что не прикалывается.

— Мы читали одну и ту же статью?

— Да, все о том, что ты не такой, как обычные политики. Пойдем, поможешь мне с этими полками, ладно? — Антон явно был в восторге.

— Нет, мы с тобой прочитали две разные статьи, — ответил я, когда мы пошли по тропинке.

— В той, которую она написала, в основном говорилось, что я не подхожу для этой сферы.

Антон рассмеялся.

— Ну какой же ты эгоист. Я читал ту же статью, что и ты. Она написала, что эта сфера для тебя не подходит. Это разные вещи.

— Да какая разница, что она там написала. Как она может умничать в том, в чем не разбирается, я не понимаю? Чертовы журналисты!

Мне все еще неприятно, что я думал, будто Инга знает меня. Я так сильно ошибался.

— Братан, ты совсем не понимаешь сути. В статье она писала, что ты слишком порядочен для политики, и поэтому в этой сфере тебе не выжить.

Ох уж эти врачи! Годы учебы позволяли им никогда не забывать прочитанное. Ни один нормальный человек не смог бы так точно помнить детали статьи, которую прочитал один раз.

— Именно так, — сказал я, когда мы зашли в баню, где мы с Ингой провели ночь вместе.

Возможно, это лишь мое воображение, но я клянусь, что до сих пор чувствую запах ее духов. Я не могу поверить, что произошедшее между нами имело для нее так мало значения.

Я мог бы смириться с тем, что ее мать — это та женщина, которая говорила о нас с Татьяной все эти сплетни. Я смог бы это принять. И она права — она не могла сказать мне об этом сразу, как только появилась в моем офисе с Ольгой. Я тут же выгнал бы ее.

Но потом я увидел, что она написала обо мне, хотя она знала, как много для меня значит политическая карьера. Мне пришлось выбросить это из головы, иначе я бы сошел с ума.

— Ты вообще слушаешь меня? — Антон протянул мне отвертку. — Я буду держать, а ты прикручивай, — сказал он, держа в руках длинный кронштейн.

— Я слушаю. Я знаю, что она написала. Мне не нужно пересказывать.

— Она в основном пишет, что ты лучше всех остальных — в плане моральных принципов, что-то такое, — потому что ты заботишься об интересах простых людей.

Это не то, что она писала. Она ясно дала понять, что я не справляюсь со своей задачей. Но спорить с Антоном нет никакого смысла.

— Она в основном обвинила всех остальных политических деятелей в том, что они сосредоточены только на своей выгоде. Ты единственный, кто выполняет свою задачу как надо.

— Честно говоря, Антох, я не пойму, ты головой что ли ударился, пока устанавливал эти полки. Где она это написала?

— Так ты перечитай статью-то, открой в телефоне, — приказал он, снимая кронштейн со стены.

Я нахмурился на него, и он вытащил свой телефон из кармана. Он провел пальцем по экрану и постучал по нему, а затем начал читать.

«Лавров не осознает, что главное правило политики — выжить любой ценой. Поэтому, пока другие депутаты просто живут свою жизнь и ходят на партийные собрания, он сидит в своем офисе и терзает подрядчиков за то, что те плохо отремонтировали дорогу. Он твердо уверен в своей правоте, но не понимает, что его скоро попросят пройти с вещами на выход.»

Моя челюсть сжалась, когда Антон зачитывал эти слова. Мне не нужно было напоминать.

— Вот именно. Она считает, что я не разбираюсь в том, чем занимаюсь.

— В статье много хорошего о тебе, но делается вывод, что ты не на своем месте…

Я рассмеялся.

— Именно так! Это то, к чему я иду уже несколько лет! Я вложил очень много денег в свою кампанию и в партию. У нее хватило наглости назвать меня наивным. Как она смеет! Она ничего не знает о моем деле.

— Ну в хорошем смысле. — Он прокрутил статью. Ему это было и не нужно. Я уже запомнил большую ее часть. — Вот — она говорит, что ты очаровательно наивен.

— А, да? Ну тогда все в порядке, — ответил я. — Мы займемся этой чертовой полкой или как?

Не обращая на меня внимания, он продолжил читать отрывки из статьи.

— Слушай, Антоха, хватит! Это не то, чего я хотел. Она знала, что цель ее работы со мной — спасти мой имидж и сохранить мою карьеру.

— Она изобразила тебя как человека этичного и порядочного.

— Ты меня слышишь? — спросил я. — Сохранить мой имидж, чтобы я мог сохранить свою карьеру. В ее статье говорится, что я не подходящий человек для этой сферы. С этим не поспоришь!

— Нет, ты прав. Она говорит, что тебе лучше заняться чем-то другим, что сделает тебя счастливым!

Наконец, он понял.

— Я очень счастлив в политике, — сказал я, и мне нравилось быть успешным. Я поставил себе цели и шел к ним, и это делало меня счастливым.

— Правда? С тех пор как ты стал депутатом, ты сам не свой.

— Почему бы мне не быть счастливым? Я заработал много денег, хотел вот еще депутатом быть. Не хочу хвастаться, и я знаю, что это не имеет значения, потому что я не врач, но я один из самых богатых людей в моем возрасте.

Антон выхватил у меня из рук отвертку и попытался самостоятельно приладить полку, как будто меня там не было.

— Ты упрямый, как баран. Причем тут вообще врач, не врач! Ты не можешь измерить счастье и удовлетворение нулями на своем банковском счете или маржой твоей фирмы.

Между нами повисла тишина, пока Антон пытался, но не мог закрутить кронштейн. В конце концов он сдался и повернулся ко мне лицом.

— Простой вопрос: тебе нравится твоя жизнь теперь?

Возможно, я был более счастлив, когда занимался только бизнесом и продажами. Но я не хочу бросать политику. После всех усилий? Это же глупо.

— Я был бы счастливее, если бы журналисты, председатель партии и другие наши деятели оставили меня в покое, — сказал я.

— Да ты пойми, что общение с журналистами, начальниками в партии и другими важными людьми — в этом и есть суть политической деятельности. Тебе просто не нравится этим заниматься, вот и все!