Хризолит и Бирюза - Мария Озера
Мы пролежали так, мне казалось, минут семь.
Он держал меня одной рукой за талию и, уткнувшись носом в мою спину, не отпускал. Второй водил по бедрам, словно расслабляя предшествующее напряжение.
Я чувствовала, как тепло его рук растекается по моему телу, наполняя каждую клеточку живительным светом. В тот момент мир вокруг потерял свою значимость, и всё, что имело значение, заключалось в этом звуковом шепоте, в этих лёгких касаниях, которые вроде успокаивали во мне сворачивающийся клубок внизу живота, а вроде требовали продолжения.
Сердце билось ритмично, подстраиваясь под его нежные прикосновения. Я зажмурилась, пытаясь углубиться в это состояние безвременья. Голова была пустая и мне стало все равно на то, кто лежит сейчас рядом со мной и по какой причине он выбрал именно меня.
Моя рука нащупала ленту в попытке стянуть её, но крепкая ладонь мгновенно перехватила запястье.
Незнакомец вскочил с кровати и принялся поспешно собирать свои вещи, словно внезапное озарение — память о том, что он задержался, — настигло его и заставило торопиться.
Последнее, что он оставил мне, — протяжный, мягкий поцелуй в щеку, витающий ароматом чужого алкоголя. Я потянулась за ним, жаждя продлить мгновение, но мужчина был твёрд в своём намерении уйти: он легко, почти ласково, оттолкнул меня носом, лишив возможности удержать его.
В последнюю секунду, собрав остатки сил, я сорвала с глаз повязку. Но всё, что успела увидеть, — закрывающуюся дверь этой ночной комнаты. И только звёзды, мерцающие в темноте, остались свидетелями волшебства, что длилось всего лишь пятнадцать минут и растворилось вместе с ним.
* * *
Ночь я провела в своей комнате, достав из закромки свои последние силы выйти из той спальни. Я не стала одеваться и прошлась по коридору в чем мать родила. В коридорных часах с медными гирями я разглядела время: без пятнадцати три.
В душе поднялся странный диссонанс. Время показалось обманчиво коротким, словно пролетело в одно мгновение. Но тело — ломкое и усталое — свидетельствовало, что я прожила целую вечность. Два с половиной часа в той спальне растянулись в моём сознании, как годы.
Уже не сопротивляясь, я рухнула в свои мягкие одеяла и провалилась в сон — тяжёлый, бесцветный, как камень на дне реки.
* * *
Проснулась я ближе к полудню — и не столько сама, сколько от громкого шёпота за дверью, который давно перешёл в неуместный базарный гвалт.
Пошатываясь от усталости и головной боли, с вечера впившейся в виски, я, сонно переставляя ноги, подошла к выходу. Стоило приоткрыть дверь, как Криста едва не свалилась в мои ноги, теряя равновесие. Девочки собрались у порога, образовав плотное кольцо, и тут же разразились веселым хихиканьем, устремляя на меня свои взгляды, словно ожидали моего появления как настоящего представления.
— Что? — хрипловато спросила я, потирая глаза и плотнее запахивая на себе длинный шёлковый халат.
Я прищурилась, пытаясь разобрать их лица, но боль в висках мешала сосредоточиться. Криста, выпрямившись, подмигнула с игривой улыбкой, как школьница, поймавшая чужой секрет:
— Мы ждем!
— Чего вы ждёте? — удивлённо пожала я плечами, чувствуя, как внутри неприятно зашевелилось воспоминание ночи.
Остальные девочки подхватили этот напор, и я почувствовала, как краснею.
— Мы все слышали!
— Мы видели время!
— Мы ждем рассказ!
Они щебетали, словно весенние птицы под окнами, и каждый их звонкий голос загонял меня глубже в краску. Щёки горели, сердце сжалось — память о ночи слишком живая, чтобы о ней так легко болтать.
Я тихо вздохнула, словно пытаясь найти в себе хоть крупицу уверенности. В голове крутились обрывки ночи, но они оставались такими смазанными, что не складывались в цельную картину. Лента на глазах будто вырезала из памяти самые важные штрихи.
Девочки продолжали требовать моего внимания, и я почувствовала, как их игривый настрой невольно разогревает атмосферу.
— Ладно, ладно, — наконец произнесла я, закатывая глаза и пряча дрожь в голосе. — Это была просто… обычная ночь.
Я пожала плечами, но в ответ раздались смех и поддразнивания. Криста подошла ближе, её глаза блестели азартом.
— Обычная ночь? — переспросила она, поднимая брови. — Ты думаешь, что нас не интересуют твои обычные ночи? Ты только посмотри на них! — Криста жестом указала на столпившихся девочек, которые, казалось, были готовы взорваться от любопытства. Их лица светились, как будто они ждали рассказа о каком-то великом событии.
— Мы ждём тебя на кухне! — Ты, наверное, о-о-очень проголодалась?
Софи игриво щёлкнула меня по носу, и вся эта стайка вихрем ринулась вниз по лестнице, хохоча и галдя. Как малые дети!
Я перевела вопросительный взгляд на Кристу, которая осталась со мной, и жестом пригласила ее пройти в мою спальню, пока я буду принимать ванну и собираться.
Повернув кран, я слушала, как тяжёлые латунные трубы в стенах застонали, наполняя медную ванну горячей водой. Пар мгновенно обволок комнату, и я невольно поёжилась, сбрасывая с себя халат.
— Ты не знаешь, кто это мог быть? — спросила я тихо, будто боялась, что пар передаст моё сомнение.
— Там такая сумма в твоём ящике, что иной подумает — как бы не сам император тебя вчера трахнул, — хмыкнула Криста.
Мы переглянулись, понимая, что такого просто не может быть, и почти одновременно рассмеялись. Но в глубине глаз всё равно оставалась тень: кто-то действительно располагал богатством, которого хватило бы на новую жизнь.
— Думаешь, это мог быть Нивар? — выдохнула я, задержав на ней взгляд, будто надеялась услышать подтверждение.
Криста опустилась на стул у ванны, её синие глаза поймали мои. В них было слишком много понимания, чтобы я не отвела взгляд.
— Он и правда ушёл после полуночи, — задумчиво произнесла она. — Никто, конечно, за ним не пошёл.
— А что он пил вечером?
— Кажется, виски.
Я нахмурилась, погружая руку в воду и проводя по её глади. Рябь разошлась кругами.
— Мужчина, что был со мной, тоже пил. Я чувствовала запах. Но не виски… никогда такого не слышала. Какой алкоголь почти не имеет запаха?
— Может, джин?
— Может быть…
Мы замолчали, слыша только плеск воды в моей ванной. Вчерашние события метались в моей голове, создавая мозаичный узор сомнений и подозрений. Я не могла забыть его отстранённый, почти отсутствующий взгляд. Человек, который должен провести ночь со своей возлюбленной, определенно так не смотрит.
Возлюбленной?
