Северный ветер - Александрия Уорвик

Король стужи загораживает меня собой, и по моей коже скользит прохлада. Выглянув из-за его плеча, я не в силах оторвать взгляд от неподвижных, будто трупы, призраков, у которых не вздымается грудь, а невидящие глаза, возможно, уже никогда не моргнут. Мертвые не умирают повторно. Так под какую же власть они попали?

Чернота рассеивается так же быстро, как и сгустилась.

– Кто смеет рвать цветы в Саду забытья?

И мое сердце перестает биться.

Медленно, так медленно, что я даже не уверена, шевелюсь ли вообще, я поворачиваю голову вправо. На фоне окон стоит исполинский силуэт. В нем, наверное, под три метра, его плечи так широки, что напоминают мне горы.

Я вновь смотрю на неподвижных призраков. Спящих. Ведь человек – бог, – стоящий передо мной, перед Королем стужи, есть не кто иной, как Сон.

В ту первую встречу он был всего лишь голосом в пустоте, трепетом чувств, сознанием на воле. Теперь же он существо, обретшее форму. Сосредоточить взгляд я могу, правда, лишь на его глазах. Когда пытаюсь разглядеть лицо, облачение, образ ускользает.

– Борей, – произносит Сон.

Спустя мгновение Северный ветер опускает оружие и чуть склоняет голову.

– Давно не виделись, кузен.

– Пару-тройку столетий.

Борей окидывает взглядом призраков без сознания, недовольно поджимая губы.

– Ты прервал важнейшее для этих душ событие. Я не приветствую нежданные визиты.

Темная размытая фигура движется вперед.

– Уж я-то кое-что знаю о нежданных визитах. – Бездонный взгляд Сна останавливается на мне, наполовину скрытой за спиной Борея. – Осмелюсь сказать, что и жена твоя тоже.

Все вокруг потрескивает, заполнившись удушающим холодом. Волоски у меня на загривке встают дыбом.

– Вы знакомы, – произносит Борей.

Это не вопрос.

– В некоторой степени.

– Он говорит правду? – спрашивает меня король, не сводя взгляда с гостя. – Ты знакома со Сном?

На раздумья считаные мгновения. Поколеблюсь – вырою себе же могилу. Мне нельзя утратить доверие Борея, только не сейчас, когда между нами только тронулся лед, зародилось взаимопонимание, временами даже уважение. Возможность большего.

– Рен, – одновременно и вопрос, и требование, пропитанные отрицанием. Борей не верит родичу, но и доказательств обратного он пока не получил.

Значит, прибегнем к выборочной правде.

– Я встречала Сна.

Борей напрягается. И вместе с ним – сам воздух вокруг нас. Накатывает необъяснимое желание взглянуть в лицо короля, всегда такое отстраненное, замкнутое, но ведь теперь скованные льдом глубинные чувства начали оттаивать. Боюсь того, что могу увидеть. Разочарование? Что-либо меньшее, чем принятие, причинит мне боль.

Борей отступает на шаг и встает у меня за спиной, не давая и шанса.

– Объяснись.

Между правдой и ложью существует очень, очень тонкая грань. Это я украла маки, но для Зефира, чтобы он сделал снотворный настой. А раскрывать все детали я не обязана. Лишь те, что представят все в нужном мне свете.

– Я ходила с Зефиром в пещеру Сна.

Борей так неподвижен, что я бы даже не удивилась, превратись он в камень. Тогда я не считала свои действия предательством по отношению к мужу. С тех пор много изменилось.

– Твоему брату понадобилось растение для особого настоя. Пока Зефир отвлекал Сна, я взяла нужные травы.

Пальцы Северного ветра обхватывают мою шею сзади. Перчатка холодит разгоряченную кожу.

– Я говорил тебе держаться от него подальше, – рычит король сквозь зубы.

Дрожь накатывает волной, руки заметно трясутся. Сцепляю их в замок, пытаясь усмирить затрепетавшее от близости Борея тело.

– А когда это я тебя слушала? – Ком в горле разбухает. Чудом ухитряюсь его сглотнуть. – Я хотела помочь другу.

Борей презрительно фыркает:

– Мой брат тебе не друг.

Резко становится холоднее настолько, что у меня болит в груди, и от каждого выдоха на носу появляется иней. Нет ничего страшнее гнева Северного ветра, черных теней, тянущихся из его кожи.

– Держи себя в руках, – шиплю я. – Прости, что я пошла против твоего слова, но даже не жди, что я буду сидеть здесь взаперти до конца своих дней.

Борей снова выступает вперед:

– Поговорим позже, жена.

Жена. Чуть не влепляю ему пощечину.

– Опять мы к этому вернулись?

Осознание, что я сама, Бездна меня побери, вляпалась в историю, горчит куда хуже сожаления.

Пропустив мои слова мимо ушей, Борей поворачивается к родичу:

– Чего ты желаешь, кузен?

– Я желаю лишь вернуть то, что у меня украдено, – и взвешенный, выжидающий взгляд.

Даже если бы я очень захотела вернуть Сну цветы, я не могу. Они у Зефира.

– У меня их нет. Отдала Зефиру. И не знаю, куда он отправился.

Все чистая правда.

Верхняя часть силуэта Сна перекатывается, будто он пожимает плечами.

– Тогда я требую плату.

Борей застывает совершенно неподвижно.

– Сколько? – сиплю я.

У меня нет денег. Сроду не водилось. Но, пожалуй, у короля найдется?

От короткого смешка, хриплого и густого, по моему телу проходит странный разряд.

– Меня не интересуют деньги. Меня интересуют грезы.

Я тупо моргаю, уставившись на бога. Грезы?

– Ты переходишь черту, – вмешивается Борей.

– Разве? Знаешь, сколько времени уходит, дабы вырастить единственный цветок мака? – Сон фыркает, не получив ответа. Наверняка знал, что королю нечего сказать. – Семь лет. Она сорвала три цветка, а значит, утрачен уже двадцать один год. Я считаю грезу, нечто, чего она больше не вспомнит, справедливой ценой.

– Какой тебе толк в грезах? Мир грез не в твоей власти. Ими ведает Прядущий грезы.

Когда Сон отвечает, в голосе его звучит улыбка:

– Я чтил границы, что мы давным-давно очертили. Я не переступал твою высокую каменную стену. Я не брал ничего, тебе принадлежащего. А что твоя жена не слыхала о границах, так то по твоему недосмотру, не моему. Она преступила черту, и за утраченное я жду воздаяния.

Повисает пауза. Если судить по бледности вокруг сжатых губ, Северный ветер вот-вот сразит родича наповал.

– А что до моего брата и его наказания?

– Я займусь Западным ветром в свое время.

– Да пусть забирает, – говорю я Борею. – Мне все равно.

– Нет.

– Ну заберет он одну грезу, какая разница?

– Такая, – отрывисто произносит король, не звуки, а сплошные иглы, – что есть разница между грезой витающей и грезой дарованной. Прядущему дозволено проникать в первые, однако власти над ними он не имеет. Ему не проникнуть в недра твоего разума. А вот греза дарованная – другое дело.

Борей с отвращением смотрит на родича и продолжает:

– Через такую грезу Прядущий способен войти в разум и воздействовать на ее ход. Греза перестанет тебе принадлежать.

И что? Это же всего лишь сон.

– Если дарованная греза служит дверью, – поясняет король, – есть шанс, что влияние Прядущего просочится и в мысли, а оттуда, возможно, и в поступки. А если и они перестанут тебе принадлежать, кто ты будешь?

Вдруг понимаю, насколько я благодарна Борею, что он вступился прежде, чем мной воспользовались.

– Даже если и так, – добавляет Сон, – мне по-прежнему нужно нечто равноценное взамен утраченных растений.

Король вперяет в него холодный, расчетливый взгляд.

– Ты в долгу перед Прядущим, не так ли? Возьми мою грезу и передай сыну. И да будет этот вопрос решен.

Темнота сгущается, силуэт Сна