Сферы влияния - Екатерина Сергеевна Коновалова (Гитман)
Гермиона встряхнула головой и усилием воли собрала все эти безумные мысли и запрятала поглубже. Она решительно не станет размышлять о Майкрофте Холмсе в подобном ключе. Во-первых, потому что потом не сможет спокойно смотреть ему в глаза. Во-вторых, потому что, на самом деле, ровным счётом никакого интереса он у неё не вызывал и вызвать не мог. И в-третьих, потому что это был симптом давно известного недуга, от лекарства к которому Гермиона отказывалась вполне сознательно. И этому недугу потакать было нельзя.
Любой своей пациентке Гермиона авторитетно заявила бы, что отказ от секса вредит женскому здоровью, и не в последнюю очередь — психическому. И настоятельно посоветовала бы так или иначе привнести в жизнь эту важную составляющую.
Но сама собственных советов не слушала.
Ей никто не был нужен — она это знала. После Рона — никто.
Она отложила свою работу, закрыла чернильницу и направилась в душ — прохладная вода помогла привести мысли в порядок. Стало стыдно за то, о чем она думала: даже при том, что она не позволила своему воображению нарисовать сколько-нибудь нескромную картинку. Чтобы не идти на поводу у безумия, Гермиона нащупала цепочку и твёрдой рукой написала в воздухе: «Есть новая информация о Дж. Б. Назначьте встречу».
Послание было отправлено, цепочка вернулась на своё место и, к счастью, Гермиона не ощутила никакого трепета и спокойно вернулась к рецензии.
Когда спустя двадцать минут пришёл ответ, содержащий предложение встретиться немедленно, она уже полностью успокоилась — и даже нашла в работе существенную ошибку, которую автору стоило бы поправить до защиты.
В этот раз ничто ни в кабинете, ни в облике его хозяина не выбивалось из рамок привычного. Майкрофт — с любезной улыбкой на губах и с абсолютно мёртвым, стылым взглядом — предложил чаю и ровно две минуты уделил разговорам о погоде. И только после этого, перехватив поудобней рукоять зонта, как бы между делом спросил:
— Какого рода ваша информация, Гермиона?
Гермиона отставила чашку — она звякнула о блюдце почему-то неприятно — и произнесла: — Есть большая вероятность, что Брук имеет связь с волшебником или волшебницей, скорее всего… — она хотела было добавить «необученным», но осеклась. Майкрофту лучше не знать о том, что где-то в Британии можно найти людей с магическими способностями, пусть и достаточно неразвитыми, не подчиняющихся Министерству. — Скорее всего..? — переспросил Майкрофт. Не стоило и надеяться, что он пропустит оговорку. — Скорее всего, это человек из его ближайшего окружения, — поспешила сказать Гермиона наобум, и вдруг поняла, что это весьма неплохая идея. Брук не захотел бы лишиться такой поддержки. Так что расследование Шерлока и его попытки выявить связи Джима будут очень кстати.
Майкрофт подумал, кажется, о том же, потому что спросил: — И с этим связано ваше посещение Бейкер-стрит и общение с моим братом, я полагаю? — Именно, — была вынуждена согласиться Гермиона. — Вы следите за контактами Шерлока? — Разумеется, — таким тоном, будто Гермиона задала глупый вопрос, ответил Майкрофт и отпил ещё чаю. — Это вопрос национальной безопасности, во многом.
Он отвёл взгляд в сторону и на короткое мгновение перестал напоминать василиска. Если не видеть его глаз, подумалось Гермионе, то можно решить, что он просто успешный чиновник или бизнесмен, добродушный, образованный и умный (об этом говорит высокий лоб), с хорошим, пусть и несколько язвительным чувством юмора (видно по складкам у губ).
Очевидно, приступ безумия ещё не прошёл.
Гермиона начала поднимать дополнительный слой окклюментного блока — чтобы закрыть не только мысли, но и эмоции, но не успела совсем немного — Майкрофт как-то слишком быстро обернулся и взглянул Гермионе в глаза.
Однозначно, легиллиментного удара не было — она бы почувствовала. Не было даже прикосновения. Мерлин, он и не мог прочесть её мысли — он был магглом!
Но он прочитал.
Его зрачки мгновенно расширились, а потом сузились снова, едва заметно (настолько слабо, что, возможно, Гермионе это показалось) дрогнули крылья крупного носа и также почти неуловимо напряглись тонкие губы.
Блок поднялся и тихонько звякнул. Гермиона хотела коснуться своих щёк — казалось, что они пылают, но, конечно, не сделала этого. И не облизнула разом высохшие губы. И не сглотнула солоноватый ком. — Непросто быть вашим родственником, Майкрофт, я полагаю, — произнесла она ровно.
Майкрофт, конечно, и не думал терять нить беседы. Чуть повёл плечом, давая понять, что эта тема не подлежит обсуждению, а потом зачем-то сказал: — Его необходимо контролировать — для всеобщего спокойствия.
В сущности, Гермионе было не так уж важно, контролирует ли один из братьев Холмсов другого — но она заметила: — Не уверена, что мужчина в возрасте тридцати с лишним лет действительно нуждается в… — она прервалась, выбирая слово, — столь пристальном внимании старшего брата.
Майкрофт чуть улыбнулся одними губами: — Он не просто взрослый мужчина, он гений с существенными психическими отклонениями и тягой к саморазрушению. Правда… я не могу не признавать того, что после вашего вмешательства его страсть к наркотикам вошла в разумные границы. — В разумные? — переспросила Гермиона. — Умеренные, — кивнул Майкрофт. — Во всяком случае, теперь его вероятность дожить до сорока пяти лет возросла значительно и составляет, по моим подсчётам, более двадцати восьми процентов.
Сложно было сказать, почему от этой цифры и от этого тона Гермионе стало настолько не по себе — но нельзя было отрицать того, что по спине прошли мурашки. Недавний приступ безумия показался смешным и отвратительным. — Оптимистично, — сказала она вслух и поднялась из кресла.
Больше общаться не хотелось.
Вечер Гермиона решила, вопреки обыкновению, провести вне дома — в одном из переулков, выходящих на набережную, скрывался отличный волшебный паб. Он был заколдован так, чтобы из окон всегда был виден Британский пролив в лучах утреннего солнца — с мягкой ласковой водой и едва различимым в дымке Кале на другом берегу.
По вечернему времени в пабе было достаточно людно — на весь Дувр было всего два волшебных заведения, поэтому выбор у местных магов был невелик. Но Гермиону знали, поэтому хозяин — одноглазый волшебник по кличке Джо, — нашёл ей место
