Похоронные дела Харта и Мёрси - Меган Баннен
– Ты, наверное, Харт. Я муж Лил, Дэнни. Рад познакомиться. – Харт пожал протянутую руку, Дэнни склонился к нему и прошептал: – Они кошмарные, но ты привыкнешь.
Лилиан коснулась руки Харта.
– Волнуешься? Не волнуйся. Выпей винца. Дорогой, налей Харту.
Дэнни послушался, выудив из шкафа бокал.
– Меня понизили от су-шефа до официанта. Этот мне не дает даже чеснок порубить.
Зедди фыркнул у плиты.
– Ты это называешь «порубить»?
– Харт быстро пьянеет, – предупредила Мёрси Дэнни. – Не горячись.
Лилиан взяла у мужа бутылку и наполнила бокал Харта до краев.
– Ух, будет весело! Давай, выпей за меня, а то мне нельзя. Тебе так повезло, что ты не беременный. – Лил театрально охнула и отставила бутылку на стол: – Так ведь?
Харт и без зеркала знал, что зарделся от макушки до пяток.
– Вроде нет.
Лилиан расхохоталась. Она совсем не напоминала сестру, но смеялись они одинаково. Дэнни обнял жену и прижал лицом к себе, чтобы спасти Харта от дальнейшего смущения.
– Прости ее. У нее фильтр барахлит.
– Но ты все равно меня любишь, – невнятно сказала Лил в мужнин свитер.
– Да.
«Соленое Море, – подумал Харт, – они очаровательные. Просто очаровательные».
Вечер с семьей Мёрси очень напоминал ужины у Альмы и Дианы, только шуму куда больше. В этом доме было уютно, он чувствовал это всем телом. Когда они уселись за стол, он уже не ощущал себя чужаком и совсем не испугался, когда Рой заговорил с ним за картошкой в мундире.
– Ты говорил, что из Арвонии, да, сынок? Болеешь за Анемонов?
– Серьезно, пап? – влезла Мёрси. – Он только присел, и ты уже пытаешь его насчет морского поло?
Но Харта одолело нелепое желание обнять этого грузного здоровяка, который назвал его сынком, и если Рой Бердсолл хотел обсудить профессиональное морское поло, Харта это всецело устраивало.
– В детстве болел за Анемонов, но я полжизни работаю в Танрии, так что теперь переметнулся к Гигантским Кальмарам Бушонга.
Глаза Роя затянулись дымкой. Он хлопнул Харта по спине.
– Дельный мужик. Он мне по душе, кексик.
Харта заполнило тепло, и красное вино, которое он едва пригубил, не имело к этому никакого отношения. Сидя на ужине Бердсоллов, слушая, как родные Мёрси перешучиваются, подначивают друг друга, смеются, он понял, что тоже начинает их любить. Если он каким-то чудом не потеряет Мёрси, то сможет стать частью их семьи. У него снова будет семья.
Внутрь просочилась струйка трусливого искушения. Так ли скверно, если он никогда не расскажет Мёрси, что был ее тайным другом по переписке? Чем теперь поможет признание о письмах? Ничем. Признайся он – и может потерять все, а если оставит рот на замке – обретет очень многое. И уж конечно, Дакерса он как-нибудь в этом убедит.
И едва он решил, что связанное с перепиской прошлое должно исчезнуть без следа, как Зедди, не кто иной, а именно Зедди запустил процесс краха его жизни, подняв бокал и возвестив:
– За Харта Ральстона: получил болт в бочину и чуть не помер, а два дня спустя уже сидит на семейном ужине у Бердсоллов!
Стол не отозвался восторженными криками. Рой, Лилиан, Дэнни и – хуже всего – Мёрси уставились на него с разными оттенками ужаса или тревоги. Харт нутром чуял, что дело плохо, хотя разумом и не понимал, почему.
Мёрси набросилась на него:
– Ты сказал «царапина»! Тебя подстрелили?
– Чуток.
– Как можно подстрелить «чуток»? – Голос Мёрси взвился.
– Заживает быстро, так что я не хотел тебя пугать.
– Конечно, я испугалась! Поверить не могу, что ты не сказал! А ты откуда узнал?
Последний вопрос был обращен к Зедди, и тут Харт понял, что он конкретно облажался.
– Утром пришло письмо от Пэна.
– Как это ты получил письмо от Пэна? В Танрии нет ящиков нимкилимов.
– Ага, но они с Хартом дали взятку своему нимкилиму, чтобы тот забирал письма.
Мёрси медленно обернулась к Харту, потрясенная и сердитая.
– Я… – начал он, но дальше не продвинулся. В ушах грохотала кровь.
– Ты сказал мне, что не можешь отправлять письма из Танрии.
– Я не совсем так сказал. – Едва договорив, Харт понял, что ошибся, о чем свидетельствовали ледяные кинжалы, летящие из глаз Мёрси и пронзающие его грудь.
Зедди сел и склонился к Лилиан.
– Харт попал.
– Он что, соврал тебе? – пискнула Лил и вонзила в Харта яростный взгляд.
Мёрси хлопнула ладонью по столу.
– Никого из вас это не касается! – Она ткнула пальцем Харту в лицо: – Кроме тебя! Пошли.
Харт чувствовал, как в ней, будто в чайнике, кипят гнев и унижение, когда она встала и чеканно вышла в дверь, которой хлопнула, едва он вышел следом на крыльцо. Он поднял ладони, извиняясь. Руки крупно тряслись. Он терял ее прямо на глазах и уже чувствовал, как радость утекает песком меж пальцев.
– Ни слова. Всю дорогу до дома я буду пытаться успокоиться, чтобы не придушить тебя, – предупредила она.
Харт робко кивнул.
За дверью поскреблись и заскулили, и кто-то приоткрыл ее, чтобы выпустить Леонарда, а потом снова закрыл. Псу не было дела до неизбежного краха жизни Харта, и он щеночком скакал вокруг.
Путь до квартиры Мёрси был трудным, но слишком коротким, и Харт не успел придумать приемлемого объяснения, зачем соврал насчет писем из Танрии. Теперь его могла спасти только правда – да и она вряд ли.
Он проследовал за Мёрси и Леонардом через контору «Бердсолл и сын», поднялся по лестнице, но дальше порога зайти не посмел, так что просто закрыл дверь за собой и навалился на нее спиной в поисках опоры. Мёрси прошла в зону кухни, достала из шкафчика стакан, налила воды и выпила залпом, стоя спиной к Харту. Когда вновь обернулась, в глазах больше не было ярости. Только боль, и это было бесконечно хуже.
– Я не понимаю, зачем скрывать от меня свое ранение или зачем врать насчет почты из Танрии. Все думаю: о чем еще ты не говорил?
– Понимаю.
– Давай начнем с того, что тебя подстрелили. Почему ты мне не рассказал?
– Наверное, показать будет проще.
Он расстегнул рубашку и поднял майку, чтобы размотать бинты и показать розовый шрам под ними. Мёрси подошла осмотреть рану – а скорее, ее отсутствие. Не нужно было быть доктором, чтобы понять: рана от мини-арбалета не может и не должна заживать так быстро. Харт прислонился головой к двери. Он не знал, о чем хотел бы поговорить
