Госпожа аптекарша или как выжить в Германии XVII века - Людмила Вовченко
— Приходите, — сказала она тихо тьме. — У нас для вас есть чистая правда.
И закрыла ставни — ровно, не стукая.
Утро следующего дня встретило Ирину туманом, в котором звуки были мягче и запахи — гуще. Город ещё спал, только редкие подмастерья шлёпали по булыжникам, а на башне кто-то звонил в колокол, сбивая с ветвей капли.
Она вышла во двор, вдохнула — дым от каминов, кислое тесто, лошадиный пот. Всё реальное, материальное, древнее, как сама химия.
— Ханна, где котёл? — У кузнеца, фрау. Чинят. — Чудесно, — Ирина закатила рукава. — Тогда займёмся тем, что не требует котла.На стол легли холсты, пучки трав, листы с расчётами. Она вывела углём:
«Проект — новое мыло. Проба 2. Основа: свиной жир + зола (1:1), добавки — мирра, розмарин, соль.
Цель: убить запах города.» ---К полудню в лавку заглянула Фрау Клаус, соседка-пивоварша, румяная, громогласная.
— Слышала, ты варишь своё мыло, девонька! А то у моего пса от старого шерсть выпала! Ирина подала ей аккуратный ломтик лимонного бруска. — Только не ешьте. Это не сыр. Фрау Клаус засмеялась и ткнула пальцем: — Пахнет как праздник! Сколько стоит? — Пока ничего. Но если завтра у пса снова будет шерсть — принесите отзыв. Женщина ушла, оставив запах пива и обещание слухов. ---Под вечер в лавке показался мальчишка-посыльный из гильдии.
— Бумага, фрау, — протянул свёрток. Плотная печать с гербом весов и ключей. Внутри — повестка:Гильдия аптекарей Линдхайма уведомляет: проверка деятельности вдовы аптекаря Греты Браун назначена на следующий понедельник, девять часов утра. Обязательное присутствие.
Ирина перечитала трижды.
— Понедельник. Прекрасно. У нас есть три дня, чтобы превратить долги в порядок. Ханна побледнела. — Они будут спрашивать про разрешения, про рецепты… — …и про то, умеет ли женщина считать. — Ирина усмехнулась. — Докажем, что умеет. ---Поздно вечером снова пришёл Йоханн Мейер. Без шуток, серьёзный, пахнущий дождём и смолой.
— Вы просили соль и канифоль. Принёс. И ещё кое-что. Он поставил на стол плоский деревянный ящик. Внутри — стеклянные ампулы с прозрачной жидкостью. — Что это? — Spiritus vini, чистый спирт. Из монастыря. Добыть трудно, но он нужен тем, кто понимает цену чистоты. Ирина взяла одну ампулу, покрутила. Свет свечи разложился в радугу. — Вы продолжаете меня удивлять, Мейер. — Я просто люблю смотреть, как кто-то делает невозможное, — тихо ответил он. — В этом скучном мире слишком мало смельчаков.Она почувствовала, как к щекам прилила кровь. Не от слов — от того, как он их произнёс: спокойно, без игры.
— Тогда держите дистанцию, — сухо сказала она, пряча ампулу. — Я опасное химическое соединение. Он улыбнулся. — Тем интереснее реакция. ---Позже, когда лавка опустела, Ирина снова зажгла свечу. На столе лежали травы, ампулы, записки мужа, договор с Йоханном. Всё чужое, но теперь уже её.
Она писала в блокнот:«Итог: город принял запах лимона настороженно, но не враждебно.
Появился поставщик — возможно, союзник. Проверка через три дня. Состав будущего мыла готов. Осталось самое трудное — научиться спать в прошлом.»За окном ветер гнал облака. Где-то далеко пел ночной сторож.
А в маленькой лавке, среди стекла и трав, новая аптекарша Германии XVII века шаг за шагом выстраивала формулу выживания. И если бы кто-то в ту минуту заглянул внутрь, то увидел бы, как в пламени свечи отражаются две женщины — одна из будущего, другая из прошлого, обе решительные и упрямые, и обе пахнут лимоном и розмарином.Глава 4.
Глава 4
Утро взялось холодом за запястья, как строгая училка: не беги — думай.
Ирина думала. На столе лежали три вещи, которые теперь назывались судьбой: повестка гильдии, лист «Расчёт мыла» и медная крышка Йоханна для перегонки. Рядом — её блокнот XXI века, чёрная ручка и в углу — крошка розмарина на белой странице. В этом контрасте было всё, что с ней случилось: прошлое слева, будущее справа, она — посередине, в переднике с пятнышком золы.— Ханна, — сказала она не оглядываясь, — сегодня лавка открывается позже.
— Чтобы вы успели… молиться? — наивно спросила та. — Чтобы успела превратить хаос в порядок. Молитва будет после, если выживем.---
Ирина начала с запахов.
Открыла ставни, вымела пол — не из вежливости, а как изгоняют «плохие духи»: сырость, кислое пиво, вчерашний жир. Смочила тряпку уксусом, прошлась по прилавку — блеснуло. Сняла со стены два пыльных венка — «обереги» — и поставила вместо них банки с чистой водой: прозрачные, как честная строка.Потом принялась за полки.
Она не стала прятать всё новое — прятать подозрительнее, чем показывать. На верх поставила старое — бутыли с настойками, где на стекле время написало свои проповеди. Ниже — сухие травы: шалфей, мелисса, зверобой, лаванда. На «глазах» — мыло: старое (серые бруски), новое (её лимонные «кирпичики»). А рядом — табличка:«Для рук и белья. Чистые руки — меньше лихорадки.»
— Они скажут, что это ересь, — буркнула Ханна, подливая в печь.
— Они скажут, — согласилась Ирина. — А потом увидят очищенные миски у себя дома и перестанут говорить.На дверях она вывесила вторую табличку — совсем короткую:
«Мера — ровная. Цена — одна.»
Это было дерзко. Зато честно.
---
К полудню пришёл Фогель — сухой, как скальпель, и тёплый, как рука на пульсе.
— Слухи любят бегать быстрее повесток, — сказал он вместо приветствия. — Гильдейские уже спорят — «скрывает ли вдова колдовство под излишней чистотой». — У меня нет времени спорить с грязью, доктор. Я её мою. — Осторожнее, — он посмотрел на её таблички. — Слова иногда пачкают сильнее, чем зольное мыло.— Вот моя защита, — Ирина подтолкнула к нему лист «Расчёт мыла». — Процесс, состав, назначение. Никакой магии.
Фогель прочёл, присвистнул едва слышно. — Честность до рези. Вы этим и опасны. — Опасны — вши и грязь, — отрезала Ирина. — Я — профилактика.Он вдруг мягко улыбнулся, впервые не «профессионально».
— Если вас начнут прижимать к
