Воля владыки. У твоих ног - Рия Радовская
— Со мной что-то не то. Не должно быть так плохо. Хесса, послушай. Никаких дворцовых лекарей, только Ладуш. Это важно. Они не знают и не должны.
— Чего не знают? — растерялась Хесса. — Что тебя покусали? Какая, к бестиям, разница?.. — она прижала ладонь ко лбу Лин. — Жар. Ты же не бредишь, да? Я поняла, Ладуш и только. Пошли.
Завернула Лин в халат, не продевая поврежденную руку в рукав, затянула сверху поясом и поволокла к выходу. С нее самой ручьями стекала вода, и Лин понадеялась, что в зале до сих пор никого нет. Иначе только ленивая не прибежит попялиться.
Но зал был заполнен, а прямо за порогом купальни обнаружилась Лалия — стояла к ним вполоборота, скрестив руки на груди, и не сводила глаз с какого-то незнакомого кродаха. Запах, яркий и слишком сильный, хлынул в ноздри, Лин чуть не закашлялась.
Вожделение, презрение, злость.
— Ну что же вы такой нерешительный, тайный советник, — протянула Лалия. Ее голос был привычно мягким, но с необычными, явно провоцирующими нотками. То ли она издевалась, то ли соблазняла. — Выбирайте скорее, смотрите, какая клумба. Рвите любой цветок. Промедлите еще немного — и камня на камне не останется от вашей разрушительной страсти. А мне здесь еще жить, между прочим. Видите, все давно готовы раздвинуть перед вами ноги.
Кродах резко обернулся, и Лин едва не повисла на Хессе. Это была уже не злость — ярость. Запахом обдало с ног до головы, к горлу подкатила тошнота. Лин даже лица его не рассмотрела — в глазах плыло.
— Если ты сейчас же не заткнешься… — медленно сказал он. Говорил негромко, но даже через усиливающийся шум в ушах Лин отчетливо слышала каждое слово, будто его вбивали в голову.
— То что? — с непонятной жадностью спросила Лалия. Точно провоцировала, только вопрос — зачем. Кродах сдерживался, но Лин могла поклясться, что от убийства Лалии его отделяют считанные секунды.
— Эй! — вдруг заорала Хесса. — Мне нужен Ладуш, быстро!
«Еще одна самоубийца», — вяло подумала Лин. В глазах потемнело. Она крепче вцепилась в Хессу здоровой рукой и отключилась.
Глава 25
Над головой спорили. Что-то о сбившемся гормональном балансе, постоянном стрессе и безмозглых кродахах, причем «безмозглые» произносилось с той же академической интонацией, что и «гормональный». «Профессор, вы откуда здесь взялись?» — хотела спросить Лин, но тут ко рту поднесли питье. Выпила, в голове зашумело, и она отключилась.
В следующий раз пришла в себя от запаха кофе. Открыла глаза: рядом, забравшись с ногами в кресло по своему обыкновению, сидела Хесса и завтракала. Кровать была чужая, слишком мягкая; оглянувшись, Лин опознала комнату Ладуша. Не трясло, в голове не мутилось, рука болела вполне терпимо, и даже есть хотелось как здоровой. Лин села — хуже не стало.
— Оклемалась? — вскинулась Хесса. — Подожди, Ладуша позову.
— Давай я подожду у себя, а не в этой шкатулке с порнографией?
— Ешь пока, — Хесса поставила ей на колени поднос и умчалась.
Держать Лин в постели Ладуш, как выяснилось, не собирался. Выложил на кровать одежду, баночку с мазью и сверток бинтов, поставил на стол бутылку.
— Это за сегодня выпить. Руку мазать и перевязывать туго, — ткнул пальцем в Хессу: — Ты делай, на нее надежды нет. Додумалась же, после травмы лезть в горячий бассейн! Никаких тренировок и прогулок два дня, потом посмотрим.
— Прогулки-то почему? — ошарашенно спросила Хесса. — Мы бы в сад, не со всеми же торчать.
— Она знает. Идите уже, некогда мне. В сад.
Судя по непривычно отрывистым, коротким фразам, «некогда» было слишком мягким определением.
— В сад можно, прогулок нельзя, что за бред еще, — бормотала Хесса, пока они спускались по широким ступеням к зарослям жасмина и шпалерам роз. — Я думала, здесь только те истерички, — мотнула головой в сторону общего зала, — как из психушки, но, кажется, это заразно.
— Праздник, — хмыкнула Лин. — Уработался. А о прогулках я поняла, все правильно. Он о том, чтобы в зверинец не ходить, пока не заживет. Будто я сама бы не додумалась.
— Зверинец? — Хесса остановилась, повернулась к Лин и уставилась в упор с выражением «еще одна психическая нарисовалась». — Тебя погрызли в зверинце⁈ Что ты там делала, по клеткам с анкарами прыгала? Зала для упражнений мало?
Лин села на землю и расхохоталась.
— Точно, заразно, — Хесса длинно вздохнула и села рядом. — Эй. Переставай ржать. Не смешно!
— Жаль, сюрприза не получится, но все равно. Я тебя с ним познакомлю, — Лин всхлипнула от смеха и замотала головой: что за дурацкая истерика? Выдернула пробку из оставленной Ладушем бутылки, сделала глоток, закашлялась: сладкая тягучая гадость проскользнула в горло, срочно захотелось запить. Но хоть смех прошел. — Давно хотела, на самом деле, но Ладуш сказал, пока праздник, тебя с собой нельзя.
Взгляд остановился на наклеенной на бутыль этикетке. На желтоватой бумаге острым почерком профессора Саада было написано: «По глотку каждый час, полстакана перед сном. Можно больше, от передозировки не умрете. Шило в заднице успокоительными не лечится, госпожа Линтариена».
— Бездна, — смех пробрал снова. — Вот сволочь!
— Кто? — Хесса потянула у нее из рук бутылку. — И с кем познакомишь? Надеюсь, не с той тварью, которая попробовала тебя на зуб?
— Он не тварь, я сама протупила, — почему-то обиделась за белого Лин. — Но вообще нет, не с ним. С его братцем.
— Вот спасибо! Ты меня прямо успокоила! А братец… — Хесса уставилась на этикетку и, кажется, проглотила следующие слова. — Что? Шило в заднице? Знаешь, Сальный сволочь, но он прав.
— Братца зовут Исхири, и он — мой зверь, — тихо сказала Лин. — Понимаешь, что это значит?
— Да уж понимаю, не совсем же бревно. Назову зубастой тварью — оскорбишься и дашь мне в морду. Он кто хоть?
— Ты же сама сказала. Анкар.
Хесса прикрыла глаза рукой и заковыристо выругалась. Лин добавила:
— Он маленький еще. Вырастет.
— Начнет руки не грызть, а целиком откусывать. Все, молчу! Психушка. Как есть психушка. Анха из сераля бегает в зверинец к анкару, аптекарь из трущоб заделывается дворцовым лекарем.
