Воля владыки. У твоих ног - Рия Радовская

Лин тихо выдохнула. Кажется, все нормально. Почти нормально, потому что собственное дурацкое состояние нормой никак не назовешь.

— Я понял, владыка. Судя по тому, что я вижу, госпожа в хорошей форме.

Асир поднялся, оказавшись к Лин вполоборота. Ирлан, вытерев руки, подал ему халат. Лин сглотнула: от вида того, как смуглая кожа укуталась белоснежной мягко струящейся тканью, жар прилил не только к лицу. Сама не знала, чего хочет больше — смотреть или отвести взгляд. Спас клиба:

— Раздевайтесь, госпожа. До пояса.

Или не спас, а только подлил бензина в костер? Конечно, пришлось отвернуться, отвести взгляд от владыки, чтобы заняться собственной одеждой, но от чувства, что ее очень даже пристально рассматривают, пока она снимает и вешает на спинку кресла лиф, точно легче не становилось.

Асир прошел совсем рядом, и никакое масло не могло заглушить его собственный, насыщенный, пряный запах, по которому Лин успела так мучительно соскучиться. Голову предательски повело, и она торопливо оперлась здоровой рукой о кушетку. Села, глядя, как владыка подходит к другому, незамеченному ею столику и наполняет бокал вином из кувшина — оно тоже пахло, кисловато и терпко. Лин облизала губы. Ощущение было, будто сама выпила, и не просто пригубила, а знатно набралась.

Ирлан тронул за плечо, помог забраться на кушетку с ногами и лечь.

— Все пальцы действуют, госпожа? Сожмите кулак.

Лин сжала. Рука уже почти не болела, только зудели заживающие ссадины и неприятно тянуло локоть.

— Хорошо. Очень хорошо, — клиба поколдовал над повязкой, осторожно, мягко прощупал предплечье, заставил согнуть и разогнуть руку. — Господин Ладуш был прав, владыка, ничего серьезного. Но я бы размял плечи и предплечья. Видимо, основная нагрузка приходится на них.

— Она любит бить по мишеням, — усмехнулся Асир. — Делай то, что считаешь нужным, Ирлан.

— По мишеням, — повторил клиба. — Значит, кисти тоже. Хорошо.

Жесткие пальцы прошлись по руке снизу вверх, вернулись к кисти. Ирлан разминал каждый палец, ладонь, тер запястье и вновь возвращался к ладони, под его руками коротко вспыхивала и тут же гасла боль. Было неприятно, приходилось контролировать себя, чтобы не пытаться отдернуться, Лин закрыла глаза, но все равно никак не могла толком расслабиться. Запах масла начал раздражать. Когда от кисти Ирлан перешел к предплечью, пришлось закусить губу — тот был осторожен, но прикосновения все равно отзывались болью.

— Расслабьтесь, госпожа. Это всего лишь массаж, не зажимайтесь так.

— Что такое? — сквозь душный аромат масла пробился другой, пряно-свежий, густой, на макушку легла широкая ладонь, привычно взъерошив волосы. Лин повернула голову, уткнулась лбом и носом в крепкое запястье, вдохнула. — Так лучше?

— Да. Простите. Спасибо.

— Тихо. Расслабься. Продолжай, Ирлан.

Глава 26

Асир ожидал худшего. Ладуш не был склонен к преуменьшениям, но сейчас ему могло не хватить времени толком разобраться в ситуации. Впрочем, он выяснил главное: опасности для жизни нет, зато есть целый букет неподтвержденных диагнозов от трущобного профессора. Лин не просто по глупости подставилась под зубы и когти — что-то в ней менялось, подстраивалось под ситуацию, а действие отравы, блокирующей суть анхи, подходило к концу. Гормоны, циклы, пониженная сопротивляемость, эмоциональная нестабильность… От терминов, которыми засыпали его явно переобщавшийся с профессором Ладуш и сам профессор, у Асира заболела голова, и он решил, что никакой пользы в них нет. Польза была в другом — положиться на собственное чутье, как и всегда. Обнюхать, осмотреть, убедиться, что оба правы: Лин в порядке, ей не угрожает ничего, кроме течки в недалеком будущем.

Она и правда не выглядела ни больной, ни всерьез травмированной. Только фонило от нее разнообразной смесью слишком ярких эмоций. Ей было и страшно, и немного больно, и стыдно, и тоскливо, и отчего-то радостно. Асир чувствовал на себе жадный изучающий взгляд, чуял жажду прикосновений так отчетливо, будто его и впрямь ощупывали — нерешительно, едва касаясь. Лин берегла поврежденную руку, но не как страдающая от боли, а скорее из разумной предосторожности. А еще она пахла, призывно и ярко. Запах растекался по террасе, просачивался в ноздри, заставляя сглатывать сладковатую слюну. Пахла анхой, которая выбрала своего кродаха. Асир не знал, осознает ли это сама Лин, но все ее существо так искренне и откровенно тянулось навстречу, искало близости — прикосновений, взглядов, внимания, — что невозможно было ошибиться.

Асир пригубил кислого, щедро разбавленного водой вина, оно хорошо утоляло жажду, а в горле было сухо, как в сердце пустыни. Лин укладывалась на кушетку с таким видом, будто ее собирались не массажировать, а пытать, долго и со вкусом. И причину этой зажатости, неприязни к чужим рукам, не понимала сейчас, похоже, только сама Лин. Ирлан поднял голову, Асир перехватил его бесстрастный, но от того не менее выразительный взгляд и встал рядом. Хватило одного почти братского касания. Лин обернулась, уткнувшись носом в запястье, и сразу расслабилась. Истолковать все это можно было только одним способом, но Ирлан хмурился, чуть заметно сдвигая брови, и Асир знал, почему. Все в Лин, начиная с запаха и заканчивая телом, кричало о желании, но она не была возбуждена. Ирлан повидал на своем веку многое, вправлял кости не одному кродаху, снимал напряжение и принимал роды не у одной анхи, он жил во дворце давно и давно ничему не удивлялся, но то, что происходило сейчас, сбивало с толку даже его.

Асир усмехнулся. Пропустил сквозь пальцы мягкие волосы. Лин зажмурилась. Румянец заливал ее щеки, спускался неровными пятнами к шее. Ей было хорошо, слишком хорошо и спокойно, и от этого очень неловко. Возбуждения в ней было хоть отбавляй, просто оно никак не проявлялось физически, но Асир понимал, что это ненадолго. Осталось совсем немного подождать.

— Чего ты так боялась, когда вошла? — Он знал ответ, но Лин надо было отвлечь от вызывающих стыд и беспокойство переживаний.

— Боялась… — Она сглотнула, повернула голову, поймав взгляд. — Вы могли решить, что я не справилась. Запретить ходить к Исхири. Я ведь понимаю, как повезло, что успела руку подставить, а если бы в горло… Знаю, что виновата, что сглупила, но…

— Анкары не безобидные домашние питомцы. А растущие анкары агрессивны, как и любые подростки. Рано или поздно это должно было случиться. Запретить я могу лишь в одном случае: если на тебя нападет Исхири. Не в шутку,