Пропавшая невеста - Маргарита Дюжева
– Лью? – вопросительный взгляд на брата.
– Лей.
В груди зажгло, когда прозрачная жидкость выплеснулась из склянки в кашу и тут же расползлась по всей поверхности.
– Готово, – Эрраш перемешал содержимое большой ложкой и принюхался, – пахнет вкусно.
Брейр поморщился, потому что сейчас ему чудился только один запах: тонкий, насмешливо-горький аромат предательства.
Едва Эрраш успел опустить крышку на место, как в столовую вошла Доминика. Сегодня на ней было светлое платье в пол и темно-зеленая жилетка, а в темной шелковистой косе лента в тон. Глаза синие сверкали, как драгоценные камни. Красивая, легкая, плавная, словно ива на берегу реки.
Глядя на нее, Брейр с трудом сглотнул острый осколок, вставший поперек горла.
Не могла она…
Глава 21
– Доброе утро, – Ника подошла к ним, улыбнулась Брейру и с интересом взглянула на второго кхассера.
– Добрый.
Янтарный взгляд следил за ней с нескрываемым интересом.
– Это мой брат Эрраш, – сипло представил Брейр, – а это Доминика. Из Шатарии.
– Мое почтение, госпожа, – в отличие от вспыльчивого брата, Раш всегда умел был галантным и производить хорошее впечатление.
Ника взглядом спросила у Брейра, остаться ей или уйти, и вместо ответа кхассер кивнул на свободный стул напротив.
– Как спалось?
– Хорошо, – она улыбнулась и взяла пышную булочку. – Сны такие интересные снились.
– В Вейсморе всегда хорошо спиться…
Раш поддержал разговор, а Брейр внезапно понял, что не может выдавить ни звука. Грохот в висках оглушал, а на шее будто удавка стягивалась все сильнее и сильнее, мешая дышать. Язык жгло от желания задать главный вопрос, но кхассер держался. Если они ошиблись в предположениях, то Ника оскорбится, если нет…
Боги, как же хотелось, чтобы они ошиблись.
– Ешь, каша вкусная.
– Я не хочу, – легко отказалась она, тонкими пальчиками отрывая кусочек булочки. Обмакнула его в малиновый джем и отправила в рот. – Ммм, как вкусно…
Он, как обычно, залип на ее губах. На том, как они неспешно двигались, как маленький розовый язычок прошелся по нижней губе, слизывая каплю джема.
Не могла она…
– Ешь, – с нажимом. Жестче, чем хотел.
Доминика оторвалась от разговора с Рашем и, удивленно вскинув брови, обернулась:
– Я не голодна.
– Надо, Ник. Надо, – с трудом не пропустил горечь и нетерпеливое раздражение в голос, – ты опять сбежишь. Весь день на подножном корме… Надо есть… Ешь!
Она нахмурилась.
– Доминика, не пугайся. Просто мой косноязычный брат-бревно, – Эрраш метнул на него снисходительный взгляд, – таким образом пытается проявить заботу. Но поскольку с языком у него не очень… да и с головой тоже, то получается вот так криво, как у пьяного кабана.
Насмешливая интонация снизила градус напряжения. Брейр кашлянул и уже с другой интонацией произнес:
– Ты ведь опять к травнице собралась. Поешь нормально, чтобы силы были.
– Хорошо, – покладисто согласилась Ника, пряча улыбку в уголках губ. Иногда он действительно был таким… кабаном, – если для тебя так это важно, я поем.
– Важно, – прохрипел он.
Два кхассера наблюдали, как она неспешно наполнила кашей неглубокую глиняную тарелку, добавила кусочек свежайшего желтоватого масла, перемешала.
– Вкусно, – прикрыв глаза от удовольствия, произнесла Доминика, – повариха просто волшебница. У нее каша особенная. Вкус такой… необычный… Навевает мысли о лете, о солнечном луге, усеянном цветами.
– Да, – согласился Брейр, а его брат, сдавленно кашлянув, затолкал поглубже в карман пустую склянку из-под медуницы, – навевает.
Разговор не клеился. Раш что-то говорил, пытаясь отвлечь внимание на себя, а Брейр словно завороженный смотрел, как ложка за ложкой пустела тарелка.
И ничего…
Доминика улыбалась, общалась с его братом, рассказывая ему о том, чем они с Нарвой занимались в лесу, и чувствовала себя прекрасно.
– Ты очень много знаешь о травах и зельях. Наверняка можешь сделать что-нибудь необычное, о чем старушка Нарва даже не догадывается, – Эрраш прошелся по самому краю, но Ника не заметила подвоха.
Вместо этого беспечно пожала плечами:
– Каждый целитель должен знать, когда нужно тратить силы, а когда можно заменить их подручными средствами – настойками, зельями, порошками и амулетами. Порой эти средства могут творить чудеса. Спасти жизнь, которая на грани, или, наоборот, оборвать ее.
Не могла она. Не стала бы. Только не с ним…
– Ты очень мудра для своих лет.
– Спасибо, – Ника смущенно улыбнулась и поднялась из-за стола. – Прошу прощения, но мне пора. Если я опоздаю, Нарва отправится к болотам одна. Она стара совсем стала и немощна, но до сих пор считает себя молодой девчонкой. Я боюсь за нее, вдруг упадет где-нибудь или в топь провалится. В общем, пойду я. Спасибо за компанию. Было приятно познакомиться.
Доминика тепло улыбнулась Эррашу, подмигнула непривычно молчаливому Брейру и направилась к выходу.
От стола до двери – десять шагов. Всего несколько секунд, которые способны изменить жизнь.
Первый шаг – щелчок где-то в виске. Острый, слепящий. Всего на миг – и тишина.
Второй – тихо.
Третий – тихо.
Четвертый – что-то ворочается в солнечном сплетении.
Пятый – привкус горечи на языке.
Шестой – затишье.
Седьмой – все прошло.
Выдох.
Восьмой – наизнанку, ни с того ни с сего. Так быстро, что даже выскочить за дверь не успела, только к стене отшатнулась, вцепилась в нее побелевшими пальцами.
Какой позор, прямо на глазах у мужчин! От стыда Доминика была готова провалиться сквозь землю, но не могла и с места двинуться. Каждое движение отзывалось новым спазмом в животе. Не больно, но сильно, выплескивая содержимое желудка на пол.
Да что же это такое?!
Она попыталась нащупать свои внутренние нити жизни, те, которые сейчас дали сбой, но сколько ни искала – все впустую. Она была здорова. Ни отравления, ни болей в желудке, ни хвори. Лечить было нечего.
Эрраш досадливо сморщил нос и цыкнул:
– Я, пожалуй, пойду.
Как он ушел, никто не заметил. Нику все еще полоскало, выворачивая так отчаянно, что не было возможности перевести дух, а кхассер сидел за столом, яростно сжимая кулаки и не замечая, что под его напором стальная ложка смялась, будто лист бумаги.
Брейр прикрыл глаза.
Он ошибся. Все-таки могла…
Наконец, ее отпустило. Внутренности перестало скручивать, и спазмы, от которых наворачивались слезы на глаза, исчезли, словно и не было. Чертовщина какая-то.
Сгорая от стыда, Доминика достала из кармана платок и приложила его к трепещущим губам. В такую некрасивую ситуацию она никогда в жизни не попадала, и не знала, как теперь смотреть в глаза кхассерам.
Виновато втянув голову в плечи, она обернулась к столу,
