Похоронные дела Харта и Мёрси - Меган Баннен
– Скажи, что тебе нравится, – прошептал он.
– Что угодно. Что бы ты ни делал, – хватая воздух, ответила она.
Они касались друг друга, поглаживали, целовались и кусались. Он улегся позади, обнял и запустил руку между ее ног, и она резко вздохнула и прижалась к нему.
– Покажи, что делать, – сказал он, касаясь нежной кожи за ухом, и она положила руку поверх его и направила в нужном ритме, с нужным нажимом, в нужные места. Дыхание срывалось, а пальцы двигались вместе. Мёрси сильнее и сильнее вжималась в пульсацию Харта, и он едва не излился, ощутив, что она дошла до пика, а тело волнами содрогается рядом с ним.
Она перевернулась к нему лицом и скользнула рукой между ними, чтобы взять его в ладонь. У него из горла вырвался животный вскрик.
– Работает как надо, – сказала она ему, творя рукой чудеса.
– Еще немножко, и я взмолюсь о пощаде, – прохрипел Харт.
– Ммм, мне нравится. – Она поцеловала его, проведя языком по зубам.
– У меня в кошельке презерватив.
– Слишком далеко. – Она потянулась через него в ящик тумбочки, и Харт воспользовался моментом, чтобы одарить ее груди вниманием, которого они заслуживали. Она застонала, надрывая фольгу.
– Можно надеть?
– Боги, нет. Тронешь меня еще раз, и я устрою фейерверк. – Он выхватил у нее презерватив и аккуратно раскатал его.
Без предупреждения раздался взрыв. Харт и Мёрси оба подпрыгнули, когда взорвались первые фейерверки в честь Дня Основателей, и в ночном небе за окном спальни разлетелись красные искры. Они переглянулись и расхохотались.
– Устройте мне искры в глазах, маршал Ральстон! – велела Мёрси, подпихивая его ногой, когда оба отсмеялись, и Харт вдруг засомневался.
– Как лучше…
В ответ Мёрси опустилась на спину, и распущенные волосы темной тенью легли на светлую подушку, а она развела перед ним ноги – движением, полным такого доверия, таким интимным, что Харт чуть не расплакался.
– Уверена? – хрипло спросил он. – Не раздавить бы тебя.
– Я большая девочка, Нахальстон. Меня так просто не раздавишь.
Он подумал, понимает ли она, как близка к правде. Хрупким тут был Харт, а она была сильной во всех смыслах.
Он снял с шеи цепочку и уложил на прикроватную тумбочку – не хотелось лупить Мёрси по лицу ключами. Устроился сверху, нежно поцеловал ее и очертил линию челюсти, прежде чем скользнул внутрь, замер, чтобы запомнить ощущение. Потом начал двигаться, и она двигалась вместе с ним в танце двух тел. Над головой рвались никем не замеченные фейерверки, и наконец Харт сдался и растворился в ней.
Глава двадцать четвертая
Мёрси вытащила из ящика мужскую футболку и чистые трусики и бросилась в ванную. Одно дело – спонтанно заняться сексом с полузнакомым мужчиной, но совсем иное – позволить ему рассмотреть ее голышом после того, как спали очки страсти. Она помылась, надела футболку и трусики и рассмотрела себя в зеркале, пока чистила зубы. Губы опухли от поцелуев, волосы в беспорядке. Она причесалась, все поражаясь лицу в зеркале – лицу женщины, которая только что занималась сумасшедшим сексом с Хартом Ральстоном.
«Я знаю, сама просила тебя открыть окошко, но – ого! – сказала она Привратнику. Подумала немного и добавила: – Спасибо? Наверное?»
Воспоминание о языке Харта, уделяющем ей внимание, обожгло ее.
«Спасибо», – более уверенно сказала она Привратнику.
Она слышала Харта в соседней комнате. Основываясь на своем опыте с другими мужчинами, включая Нэйтана, она ожидала, что он оденется и соберется уходить к моменту, когда она появится из ванной, так что удивилась, увидев, что он сидит на краю кровати в одних трусах, футболке и с ключами на шее, которые снял перед тем, как…
«Перед тем как оттрахал тебя так, что ты стонала его имя», – подсказала память.
Она выключила свет в ванной, но осталась в дверях, прислонившись к косяку.
– Остаешься? – спросила она, сразу перейдя к делу.
– Хочешь, чтобы я остался?
– Здесь обычно всем неуютно.
– Почему?
– В подвале полно трупов.
– И часто трупы поднимаются к тебе и стучат в дверь?
Она нервно рассмеялась:
– Обычно нет.
– Мой старый наставник говорил, что нужно бояться живых, а не мертвых. Так что… – Он сглотнул так, что она услышала через полкомнаты и поняла, что он ощущает себя так же неловко и робко, как и она. – Я бы остался, если хочешь.
– Хочу.
– Тогда останусь.
Он подвинулся, чтобы освободить ей место. Она забралась в кровать рядом с ним, но отстранилась, когда он попытался ее обнять.
– Ничего. Не обязательно.
Он тоже отодвинулся, как школьник, которого учитель лупит по пальцам линейкой.
– Что необязательно?
– Обниматься.
Он приподнялся на локте и всмотрелся в нее.
– С какими ж мудаками ты встречалась?
– С теми еще, да. Одного ты видел.
– Сплошные хорьки. Ты сама чего хочешь?
– Мне нравится обниматься. Немножко, – призналась она.
– Так иди сюда.
Он притянул ее к себе, но она будто не могла расслабиться.
– Все знают, что, когда обнимаешься, через две минуты становится жарко и неудобно, – сообщила она.
– Ну так если кому-то из нас станет жарко или неудобно, перестанем и зла держать не будем. Годится? – проговорил он ей в волосы и погладил по руке, наконец-то убеждая, что, может быть, в мире все-таки есть мужчины, которым нравится обниматься. Она прижалась к мягкому хлопку, обтягивающему его плечо, и тайком вдохнула приятный аромат его мыла.
– Годится.
Она пыталась дышать так, чтобы не сопеть, и выдыхать так, чтобы не было странно или противно. Через минуту, когда она уже чуть не задыхалась, Харт заговорил, и его голос отзывался в ее груди, вибрацией передаваясь на щеку Мёрси:
– Наверное, надо признаться, что эта кровать – лучшее, что со мной случалось.
Она улыбнулась, хотя ему было не видно ее лица.
– Грустное признание.
– Я обычно сплю в палатке посреди Танрии, или в казарме, или, если надо отвезти тело в город, в гостинице. В палатке вообще-то лучше всего. Мир не создан для гигантов.
Говорить казалось легче, чем обниматься, так что Мёрси приподнялась и посмотрела на него сверху вниз, любуясь тем, как свет уличных газовых фонарей, процеженный сквозь тюль
