Моя по праву зверя - Алисия Небесная
Моя волчица напрягается. Хвост бы щетинился, если бы он был. Внутри всё гудит: она смеет игнорировать. Смеет говорить о мне, не со мной.
И её «мама» — явно не совет, а личное, родовое вмешательство.
Селена делает полшага ближе — слишком близко. Я чувствую, как напрягается Райн. Ладонь, лежащая на моей талии, , обозначая границу.
— Я позабочусь о своей омеге, — его голос звучит ниже, почти рыком. — Без помощи вашей семьи.
Селена не отступает. Губы чуть дёргаются в улыбке.
— Надеюсь. Но ты ведь знаешь, что Совет смотрит. А Луна — это больше, чем просто клеймо на шее.
Я почти слышу, как моя волчица рычит. Глухо. Внутри. Она рвётся вперёд — разодрать, прижать, укусить в шею. Напомнить: Райн — мой.
— Спасибо за заботу, — отвечаю спокойно. Без остроты, но и без покорности. — Но если мне понадобится помощь, я знаю, к кому обратиться.
Селена хмыкает — сухо, снисходительно, как будто я — не более чем звук на фоне. Разворачивается и уходит, не сказав ни слова. Каблуки стучат по камню, как отсчёт до чего-то неприятного.
Смотрю ей в спину. В груди всё ещё гудит злость.
— Стерва, — рычу почти неслышно, но Райн слышит.
Он лишь крепче сжимает мою талию. И не говорит ничего. Не нужно. Мы оба понимаем: так просто она не отступит.
Глава 39
До полной луны оставалось три ночи. И я знала — готовиться нужно уже сейчас. Не только морально, но и физически. Я знала, кого просить о помощи.
После завтрака, попрощавшись с Райном, отправилась в больницу. Сегодняшний день был расписан с точностью до минуты: инструкции по медицине у оборотней, практические занятия, осмотры, работа с травами.
Никакой романтики — только работа, кровь, пот и чужая боль.
Три часа ушло на теорию: чем отличается рана, полученная от когтей, от обычного пореза, как реагирует регенерация в зависимости от ранга волка, как не навредить омеге при сбое цикла.
Потом были осмотры: кому-то — повязку сменить, кому-то — успокоительный чай, а одному старому бете — просто сесть рядом и поговорить.
Иногда и это — лучшее лекарство.
Когда стрелки часов подобрались к двум, почувствовала, как усталость начинает накапливаться в плечах. Но настроение было хорошее.
Жизнь здесь, пусть и чужая пока, принимала меня. Стая — наблюдала, но не отвергала. Я старалась — и меня замечали.
На городской площади, по пути к девочкам, меня окликает знакомый голос.
— Белла! — едва успела обернуться, как Миша уже обняла меня — крепко, по-сестрински. От неё пахло мятой и солнцем.
— Ты куда?
— К вам. Мне нужна ваша помощь, — отвечаю, чуть улыбаясь.
— Всё что хочешь, подруга. Пошли.
Уже через пару минут мы сворачиваем на боковую улочку, где стоит салон Кайлы — стеклянные витрины, цветы у входа и деревянная табличка «Moon Beauty».
Кайла уже ждала нас, облокотившись о дверной косяк, с чашкой кофе в руках.
— Ну как ты там? — интересуется она, оценивая меня взглядом с ног до головы, но без осуждения — с вниманием.
— Неплохо. Даже интересно, — качаю головой и начинаю рассказывать.
О том, как прошла утренняя практика в больнице, как впервые давала травы, перевязывала лапу подростку в полупереходе, как один старый омега просил просто подержать его за руку.
О Совете, о взглядах, о напряжении, которое висело в воздухе с самого утра.
Кайла кивает, Миша молча слушает, иногда кивая, но по глазам вижу — они ждут, когда я скажу главное.
И я говорю:
— Осталось три ночи до Луны. И… я хочу быть готова. Не просто внешне. По-настоящему.
Миша сжимает мою ладонь.
— Мы сделаем всё, что в наших силах.
Кайла усмехается и откидывает волосы назад:
— Тогда добро пожаловать в адскую подготовку, будущая Луна.
В её голосе слышится больше игривости, чем злобы, но я всё равно чувствую, как внутри тянется струна. Статус Луны — не просто красивое слово. Это роль, от которой зависит лицо всей стаи. А я… я пока даже не до конца понимаю, какие традиции нужно соблюдать.
— Не пугай её, — улыбается Миша и берёт меня под руку. — Лучше расскажи, что ей предстоит.
— А зачем рассказывать? — Кайла подмигивает. — Лучше показать. Пошли ко мне. У меня дома всё обсудим. И познакомлю тебя с одной женщиной, которая точно тебе поможет.
— С кем? — спрашиваю настороженно.
Кайла кивает Мише, та, будто по команде, отвечает:
— С мамой Алекс. Её зовут Амалия. Она… особенная. Очень. Умная. Спокойная. Знает про стаю больше, чем кто бы то ни было. Не потому, что сидит в Совете, а потому что помнит, как было раньше. И понимает, что происходит сейчас.
— Она вроде как ведунья, — добавляет Кайла уже более серьёзно. — Что-то вроде нашей внутренней наставницы. Без магии, но со знанием. Она не кидается заклинаниями, не рисует символы на лбу, не выгоняет демонов… хотя, если надо, и это сделает. Но её сила — в другом. Она хранит традиции. Те, о которых половина из Совета уже забыла. И если ты хочешь влиться в стаю не просто как пара Райна, а как настоящая Луна, тебе стоит её услышать.
Волчица во мне будто реагирует первой — едва заметный толчок изнутри, словно она кивает. Как будто знает: это важно. Это нужно.
— Хорошо, — выдыхаю. — Показывайте дорогу.
Кайла расправляет плечи, довольная:
— Вот и отлично. Заодно чаю попьём. И начнём твой настоящий путь.
Мы идём по улице неторопливо, болтая о мелочах. Девочки ведут меня к себе, и с каждой минутой волнение внутри немного стихает. Стая, кажется, не такая уж и враждебная, если рядом есть те, кто готовы подставить плечо.
Наконец Кайла останавливается у неприметного дома — один из таких, мимо которых легко пройти. Скромный фасад, выцветшая дверь, у ступенек — пара горшков с засохшими травами. Обычный. Почти.
Но стоит нам приблизиться, как дверь открывается сама, и на крыльцо выходит Алекс.
— О, молодцы, что пришли, — улыбается она, как будто нас давно ждала. — Мама уже заварила чай.
Я моргаю. Рядом со мной
