Демонская кровь Маргариты - Ольга Александровна Ильина
Я не поняла, что моя новая подруга имела в виду, но спрашивать не стала. Слишком устала. Даже не ожидала, что засну, едва коснувшись подушки. Но это случилось, только сон был какой-то странный и необъяснимый, словно не мой. Да и не сон вовсе это был, а воспоминания чужой жизни, чужой судьбы, которые мне предстояло увидеть и прочувствовать на себе.
И первым воспоминанием стала песочница, в которой играла маленькая девочка в красной шапке с белыми клубничками. Она лепила куличики совсем одна и иногда посматривала на группу детишек, играющих в другой песочнице. Ей очень хотелось присоединиться к ним, пойти и попроситься играть вместе, но Роза была слишком застенчивой и побоялась отказа. А я вдруг осознала, что мы похожи — я тоже была застенчивой.
Видение сместилось, и вот Розе уже пятнадцать, она худая, маленькая и нескладная, и ни один мальчик из класса не хочет с ней танцевать. Ей грустно, больно и ужасно одиноко. Я вспомнила, что и мне было очень одиноко в свои пятнадцать, и одноклассники также меня не принимали.
Видение снова изменилось, и Розе уже двадцать, она девушка, все такая же маленькая, тоненькая и застенчивая, но рядом с ней… парнем его назвать у меня язык не поворачивался. Он был очень похож на Диму Трошина — уверенный в себе, первый красавчик института, разбивающий девичьи сердца одним взглядом, но было в нем что-то еще, не подвластное моему пониманию, только чувства Розы — любовь и бесконечное обожание. Она словно током меня била, и это чувство… я никогда не испытывала к Диме ничего даже отдаленно похожего, но мне почему-то показалось, что это чувство все же мне знакомо, вот только объект…
Видение снова совершило крутой вираж, и вот уже парень безжалостно бросает Розу, вот только она не похожа сама на себя. Худая, тоньше обычного, изможденная, измученная даже, с огромными глазами — единственным, что осталось от лица. Она походила на наркоманку, и наркотиком ее был человек, конкретный человек.
Дальнейшие видения были наполнены отчаянием, мерзостью, и падением Розы. Она преследовала парня, караулила его у дома, в институте, у дверей какого-то клуба, она бросалась под ноги любому выходящему оттуда парню, она спала с ними, позволяла делать с собой такое… меня едва не стошнило от омерзения и ужаса. Если я и не знала до этого момента, что такое БДСМ, то теперь рассмотрела во всех подробностях. Иногда она была не с одним парнем, с десятком парней. И было в них во всех что-то такое страшное, порочное, но настолько притягательное, что даже меня, постороннего созерцателя сбивало с ног.
Роза стала завсегдатаем этого клуба, местной шлюхой, которой пользовался любой, как каким-то сортиром. Но что самое поразительное, она жаждала этого — настоящая наркоманка, только не наркотиков, а секса, всех этих мужчин. И опустившись в своем падении на самое дно, она снова встретила его в том жутком клубе разврата. Он собирался жениться и праздновал последнюю холостяцкую ночь.
Увидел ее, смотрящую на него с прежним обожанием, брезгливо усмехнулся и предложил друзьям развлечься. Дальнейшее не поддавалось никакому описанию. Все виденное мною до этого было бледной копией по сравнению с тем, что творили с Розой эти парни, и она делала все, что они говорили, но по-настоящему жаждала только одно тело, только одного парня, и где-то в глубине своей растерзанной души хотела, чтобы он ее убил. И когда настала его очередь «развлекаться», она прошептала одно единственное:
— Люблю.
А он снова мерзко усмехнулся, погладил ее по щеке и сказал:
— Когда-то ты была прекрасна, нежная и невинная Розочка, меня всегда интересовало, до какого дна может дойти та, что не знала слова «порок».
— Ты сделал меня такой.
— Да, не ожидал только, что ты будешь столь надоедлива. А мы ведь могли время от времени веселиться. Меня предупреждали, что люди очень привязчивы, и жаль, что я не могу тебя убить. Надеюсь только, что это сделает кто-нибудь другой.
— Я сама уже давно этого хочу.
— Умереть в эйфории, что может быть лучше, даже если физически ты по уши в грязи? Но я могу сделать еще кое-что, эксперимент. Интересно, получится или нет?
Это видение закончилось на поцелуе, вкус которого я прочувствовала на себе и содрогнулась от брезгливости и пронзившего все мое тело нестерпимого желания отдаться этому гаду.
Следующее видение было еще более ужасным. Розу рвало, да так, что она даже встать не могла. Соседка по квартире, которую они обе снимали, вызвала скорую, и тогда Роза впервые встретилась с тетей Ниной, которая работала в госпитале медсестрой. Она первая поняла, что за болезнь сразила девушку, и с того дня не отходила от нее ни на секунду. Когда же ее состояние улучшилось, забрала девушку к себе. Ни о чем не спрашивала, ждала, что Роза сама расскажет, она и рассказала, все что смогла. Но того, что хотела узнать ведьма, так и не произнесла. Имя ее палача и мучителя, играючи растоптавшего чистую душу, не открылось даже мне, а я ведь фактически побывала в ее голове, в ее душе, таившей, как оказалось, так много страшных, омерзительных секретов. И только один из них был прекрасен, секрет, в итоге спасший ее, правда, поначалу тетя Нина так не считала.
— Ты хоть понимаешь, что ребенок убьет тебя? — кричала она на рыдающую Розу. — Ты — человек, а он — инкуб и подонок, каких свет не видывал. Он тебя сломал, ты хоть это понимаешь, девочка?
А Роза все твердила:
— Ребенок не виноват.
Повторяла это, как мантру какую-то, как заклинание. Думаю, это было той единственной ниточкой, что заставляла ее хвататься за остатки жизни.
В итоге тетя Нина поняла, что слова тут бесполезны, и просто начала лечить, исцелять все, что можно было исцелить. И по мере того, как рос ребенок, светлой требовалось все больше и больше сил.
Когда же пришел срок родов, она решилась собрать других ведьм — свой круг, и они попытались спасти бедняжку и ее необычного ребенка.
Увидев младенца, Роза была потрясена, вся ее нерастраченная любовь, вся ее прошлая жизнь потеряла смысл и устремилась к маленькому пищащему комочку в ее руках, но она не смогла его ни подержать, ни покачать, ни улыбнуться, потому что она умирала. Последнее, что я услышала — это разговор тети Нины с моей бабушкой:
— Мы должны ее спасти.
—
