Обнаженная для генерала - Татьяна Озерова
От его приближения внизу живота растекалось тягучее томное тепло. Какой же он высокий и мощный… нестерпимо притягательный. До головокружения красивый, пугающе мужественный и опасный.
Рэналф подошёл ко мне, и встал позади моего кресла. Его руки легли на мои плечи, а затем скользнули вниз, обвивая меня и заключая в тёплые, стальные объятия.
Его голова оказалась рядом с моей щекой, и он посмотрел на разложенные передо мной бумаги.
— И что же непонятного моей умной жене? — его губы коснулись моего виска, заставляя моё дыхание сбиваться.
— Здесь... — я ткнула пальцем в колонку цифр, пытаясь сосредоточиться, в то время как его губы принялись исследовать мою скулу и висок. — Расходы на содержание... кажется, завышены... Ох...
— Кажется? — он провёл кончиком языка по чувствительному месту рядом с ухом, заставляя меня стиснуть руки в кулаки.
— Да... Но... но нужно свериться с урожайностью... — я пыталась говорить, но его руки уже скользнули с моих плеч на грудь, сжимая её через бархат, а губы опустились на шею, оставляя горячий, влажный след.
— Почему не шитьём занимаешься? Или вышивкой? — с усмешкой произнёс он, слегка прикусывая мою шею. — Как все благородные дамы?
— Мне... — мысли спутались, когда его пальцы начали умело дразнить мои вмиг затвердевшие соски сквозь ткань. — Мне важно чувствовать себя нужной. Полезной. Меня учили... и это интересно. Только с наследством... очень сложно разобраться одной.
Рэналф ловко ослабил шнуровку и спустил платье с плеч. Принялся осыпать лёгкими дразнящими поцелуями мои плечи, спускаясь к ключицам, в то время как его руки безраздельно властвовали на моей груди.
— Полезной, говоришь… Понял, — выдохнул он мне в кожу, его дыхание уже было горячим и прерывистым. — Раз тебе так нужно занимать свой ум, а не руки... Я найду тебе наставницу. Поможет разобраться.
Мои слова благодарности утонули под его губами, когда он властным жестом повернул моё лицо к себе.
Я застонала, открываясь глубокому, требовательному поцелую, а его ладони спустились на мои бёдра, дразняще лаская их, и поднялись по животу, снова сминая грудь.
— Потому что твои руки... — он оторвался, чтобы прошептать это в мои губы, —...я знаю, чем занять.
С этими словами он взял мою руку и прижал мою ладонь к своему паху. Мои глаза широко распахнулись, а щёки покраснели сильнее, ощутив всю величину и твёрдость его возбуждения.
— Совсем невинная ты ещё у меня, — хищно усмехнулся он. — Я это постепенно исправлю.
Рэналф резко развернул моё кресло, заставив меня оказаться к нему лицом. Прежде чем я успела что-либо сказать, его руки обхватили мою талию.
Он легко поднял меня и усадил на край стола, и резко сдвинул все бумаги в сторону.
— Рэналф! Стол... — попыталась я возразить, но его губы грубо захватили мои, заглушая протест.
Его поцелуй стал ещё более властным, лишающим воли. Одной рукой он продолжал держать меня за талию, а другой принялся поднимать мою юбку, обнажая бёдра.
— Так нельзя... — вырвался у меня прерывистый шёпот, когда его пальцы коснулись голой кожи выше чулок. — Здесь... в кабинете...
— Этот кабинет в моём доме, — отмёл он мои протесты, целуя шею и поднимая мою юбку до пояса. — Ты моя жена. Нам всё можно.
Его пальцы скользнули выше, к самому интимному месту, и я ахнула, чувствуя, как всё тело вспыхивает от стыда и желания одновременно.
— Как же ты хочешь этого, — прошептал он, и в его голосе прозвучало дикое удовольствие. — Не меньше, чем я. Мы сделаем это здесь Нея. Прямо в кабинете. Сейчас. Именно за рабочим столом.
Его пальцы впились в мои бёдра, грубо раздвигая их шире, и он сразу же, легко и стремительно, порвал нижнее бельё, отбросив его в сторону.
Я зажмурилась, чувствуя, как по телу разливается жар, а внизу живота завязывается тугой, влажный узел желания.
Стыд и возбуждение боролись во мне, но его твёрдая рука на моей талии и властные прикосновения не оставляли выбора.
Пальцы его уверенно скользнули между половых губ, безошибочно находя самые чувствительные точки, и я громко застонала, запрокидывая голову.
— Уже мокрая для меня. Так сладко стонешь, — его голос был хриплым, он наблюдал за мной, за тем, как мое лицо искажается наслаждением. — И краснеешь. Смущаешься и хочешь. Мне нравится это видеть.
Он держал меня за талию, не давая ни малейшей возможности высвободиться, а его искусные пальцы в это время продолжали свои опытные, развратные ласки.
— Рэналф... я... — я пыталась что-то сказать, возразить, но захлёбывалась ощущениями и стонами.
— Просто чувствуй, — приказал он, ускоряя движения.
Я могла только смотреть на его лицо, искажённое страстью, и чувствовать, как моё тело плавится под его руками. Его слова, низкие, хриплые, лишали последних остатков воли.
— Твой аромат, твой вкус, — хрипло говорил он, — ты очень чувствительна, Нея. Красавица моя.
То, что он говорил, обжигало сильнее, чем прикосновения. Он продолжал держать меня крепко, ускоряя такие сладостные, и развратные движения опытных пальцев. Мир сузился до этого стола, до его тяжёлого дыхания и до нарастающего внутри меня тягучего напряжения.
Я уже не могла думать о кабинете, о бумагах, о чём бы то ни было, кроме его рук, его губ и этого нестерпимого, влажного огня, что он так умело разжигал во мне.
Потеряв себя, я выгнулась, схватившись за него, запрокинула голову и протяжно застонала, подаваясь бёдрами ему навстречу.
— Бездна, Нея! — прорычал он.
Он поднял меня выше, на самый край стола, стремительно расстегнулся, и прежде чем я успела опомниться, его твёрдый, горячий член упёрся в моё лоно.
Один мощный, резкий толчок — и он вошёл в меня до самого предела, заставив стол с грохотом сдвинуться с места. Тяжёлые фолианты с глухим стуком упали на ковёр.
Я вскрикнула, впиваясь пальцами в его плечи. Больно не было — лишь шокирующая, всепоглощающая наполненность и нестерпимое, запретное удовольствие от его грубой силы.
— Нея, малышка... — вырвалось у него, и он замер, вглядываясь в моё лицо. — Тебе же не больно.
Я замотала головой, обнимая его за плечи.
— Всё хорошо, Рэналф… — выдохнула я. — Мне хорошо… с тобой.
Я встретила его горящий, тёмный взгляд. Он медленно, почти до конца, вышел из меня, заставляя меня стонать от пустоты, и так же медленно, неумолимо погрузился снова.
Потом ещё. И ещё.
Рэналф ускорял ритм, и стол шатался, в такт его усиливающимся толчкам. Каждое его погружение заставляло меня стонать всё громче и протяжнее.
Новая вспышка моего наслаждения оказалась слишком яркой.
