Обнаженная для генерала - Татьяна Озерова
— Нея моя, — прохрипел он, и его движения стали ещё резче, ещё глубже.
Его вторжения стали мощнее, каждым движением заполняя меня до предела. Его взгляд не отрывался от моего лица, сжигая меня этим тёмным, беспощадным огнём.
— Хочу видеть больше тебя, — хрипло выдохнул он.
Его сильные руки рванули ворот моего платья. Бархат с треском разошёлся по швам, обнажив плечи, а затем и грудь.
— Вот так... Идеальная моя. Как же ты хороша…
Он опустил меня спиной на стол, холодная деревянная столешница обожгла пылающую кожу. Он склонился надо мной, жадно поцеловал, а затем выпрямился, властно раздвигали мои бёдра, открывая меня полностью его взгляду.
Я невольно прикрыла ладонью рот, пытаясь заглушить собственные неприличные стоны, но он тут же поймал моё запястье.
— Нет, — в его властном голосе прозвучала странная нежность. — Я сказал, хочу смотреть. Хочу видеть, как ты кричишь от того, что я делаю с тобой. Ты невыносимо красива, когда наслаждаешься. Не сдерживай себя.
Он отвёл обе мои руки, прижав их к столу по бокам от головы, и снова вошёл в меня, глубоко и сильно, вырывая у меня новый протяжный стон. Стол под нами грохотал, а он не сводил с меня глаз.
Моё тело выгибалось навстречу ему, подчиняясь древнему ритму, и когда финальная, сокрушительная волна накрыла меня, я закричала, не в силах сдержаться, глядя в его горящие глаза.
Его высокое мощное тело напряглось в последнем сильном толчке, и он с рыком излился в меня.
Дрожа, утопая в наслаждении, я смотрела на него, возвышающегося надо мной. Он тяжело дышал, всё ещё не отпуская моих запястий, охватывая меня всю темным, довольным взглядом.
Меня же переполняло блаженство. Всё ещё было очень стыдно. Но как же было хорошо…
Рэналф отпустил меня, выпрямился, быстро застегнулся. Затем помог мне сесть на столе, принялся поправлять моё платье, запахивая его, чтобы прикрыть наготу. Выругался неразборчиво, стянул мундир и накинул на мои плечи, закутывая меня в него.
Сразу после этого Рэналф легко подхватил меня на руки. Я бессильно прижалась к его груди, не в силах произнести ни слова, пребывая в полнейшем блаженном экстазе.
— К документам ты вернёшься завтра, — заявил он коротко, направляясь со мной на руках к двери и совершенно игнорируя разбросанные бумаги. — Сейчас у меня другие планы на тебя.
Глава 36. Наследство
Широкими, стремительными шагами, не обращая внимания на редких слуг, мелькавших в коридорах и тут же спешно ретировавшихся, он нёс меня по коридорам поместья.
Завёрнутая в его мундир, я спрятала лицо на его груди, вдыхая его знакомый, дурманящий запах его кожи, смешанный теперь с запахом нашей страсти.
Стыд и восторг пылали во мне с новой силой, и единственным спасением было спрятаться в нём.
В изумрудной спальне он не стал зажигать свет, лишь опстил меня на мягкий ковёр перед камином. Его пальцы, твёрдые и нетерпеливые, раздели раздели меня, срывая остатки одежды. А затем, непрерывно целуя, он увлёк на кровать.
И тогда началась новая, долгая, безжалостная близость. Он любил меня языком и губами, заставляя кричать в полумраке, а потом вошёл в меня сзади, держа за бёдра, и доводил до исступления снова и снова, пока я не перестала понимать, где заканчиваюсь я и начинается он.
Прервались мы лишь лишь ближе к ночи. Оставив меня в постели, он, не утрудившись одеться, вышел в гостиную и вернулся с подносом, уставленным тарелками с нарезанными фруктами, сыром и холодным мясом.
Он расставил всё на столике, сдвинул его к камину рядом с креслом, а потом забрал меня из постели, посадил к себе на колени, голую, покрытую мурашками.
А затем взял с подноса кусочек спелой груши и поднёс к моим губам. Я покраснела ещё сильнее, но послушно открыла рот.
Это было так интимно… Мои щёки пылали, но мне пришлось принять эти новые правила генерала.
Мы кормили друг друга, и каждый кусочек, каждый глоток вина сопровождались поцелуями, а его ладони собственнически скользили по всему моему телу. Вскоре я уже вся пылала, позабыв о еде, и он, довольно улыбаясь, снова унёс меня в постель.
Утром я проснулась одна. Простыни пахли им, но его место было пусто и остыло.
Лёгкая грусть сменилась странным спокойствием. Я позавтракала в одиночестве, прогулялась по осеннему саду, дыша прохладным воздухом и пытаясь привести в порядок мысли и чувства.
Вскоре я снова сидела в своём кабинете, перед аккуратно прибранными документами по имению Кальер. Теперь, с новой силой и уверенностью, я погрузилась в цифры, выискивая закономерности, которые ускользали от меня вчера.
Было очень трудно. Нестыковки казались глупостью и наверняка объяснялись моей неопытностью. И всё же я старательно выписывала всё, делая пометки, не теряя надежды найти этому объяснение.
Когда голова уже нестерпимо гудела, я пошла гулять в сад. Я была так погружена в свои мысли, что не услышала его шагов на гравии садовой дорожки.
Испугано вздохнула, но тут же расслабилась, почувствовав его запах и знакомые сильные руки.
Он обхватил меня сзади, властно прижимая к своей широкой груди.
— Думала, спрячешься тут от меня? — его низкий голос прозвучал прямо у уха, и по спине пробежали знакомые мурашки.
Он развернул меня и захватил мои губы в стремительном, требовательном поцелуе, полном голода и обещания.
— В королевстве, всё очень сложно, Нея, но я вырвался к тебе. Проведу обеденное время с тобой, — заявил он, его янтарные глаза пылали знакомым тёмным огнём.
Наш совместный обед закончился в спальне. Стремительно и страстно, к нашему обоюдному удовольствию. Я уже начала привыкать к его напористой несдержанной страсти, честно признаваясь себе самой в том, насколько сильно мне это нравилось.
Потом была прогулка по парку, где мы молча шли рядом, каждый в своих мыслях.
Он держал мою руку, поглаживая большим пальцем мои пальцы, а я пыталась отогнать навязчивые мысли о своём наследстве. То, что я видела в бумагах, мне очень не нравилось, но мне надо было свести всё воедино.
Затем Рэналф сказал, что нужно потренироваться с моим контролем.
Мы пошли на тренировочную площадку, и погрузились в занятия.
Когда мой шар уже уверенно начал зависать в воздухе над моей ладонью, появился адъютант Рэналфа. Молодой подтянутый офицер извинился, вручил нахмурившемся Рэналфу сложенный лист бумаги.
Рэналф пробежал глазами по тексту, и его лицо стало каменным.
— Продолжим позже, — бросил он мне, отпуская адъютанта. — Буду работать из кабинета.
Он поцеловал меня, но мысли его явно были
