Имперский маг II - Сим Симович

Музыканты заиграли новую мелодию — медленный, изящный вальс. Гиперион положил руку ей на талию, другой взял её ладонь, и они начали двигаться в такт музыке.

Химера танцевал превосходно — с той естественной грацией, которая приходит только после долгих лет практики. Каждое движение было точным, каждый поворот — плавным, каждый шаг — идеально выверенным. Он вёл её так уверенно и нежно, что Ольфария почувствовала, как напряжение начинает отступать.

— Лучше? — спросил он, когда они выполнили первую фигуру танца.

— Да, — выдохнула она. — Спасибо.

— Я видел, как вы боролись с собой, — тихо сказал Гиперион, поворачивая её в плавном пируэте. — Но вы невероятно сильная. Любая другая женщина уже давно бы сорвалась.

— Иногда мне кажется, что я не выдержу, — призналась она, позволяя ему вести себя в танце. — Слушать, как они говорят о людях как о скоте… это выше моих сил.

— Выдержите, — уверенно сказал он, притягивая её чуть ближе. — Вы — самая сильная женщина, которую я знаю. И самая прекрасная.

Они кружились под восхищённые взгляды гостей. Граф Вальденк наблюдал за ними с явным удовольствием — такая красивая пара украшала его приём. Другие придворные шептались между собой, обсуждая изящество танца и красоту танцоров.

— Послушайте меня внимательно, — прошептал Гиперион, наклонившись к её уху так, что его слова не мог услышать никто другой. — Я знаю, как вам тяжело. Но потерпите ещё немного.

Его дыхание коснулось её шеи, и по коже побежали мурашки. Не от страха или волнения — от близости этого удивительного мужчины, который танцевал с ней как с самой дорогой драгоценностью.

— Эти мерзавцы получат по заслугам, — продолжал он, выполняя сложную фигуру, которая заставила её прижаться к нему ещё ближе. — Каждый из них ответит за свои преступления. Я обещаю вам это.

— Когда? — прошептала она в ответ.

— Сегодня ночью. Когда все разъедутся по домам, мы останемся с графом наедине. Тогда и начнётся настоящий разговор.

Музыка становилась более страстной, и танец ускорялся. Гиперион кружил её всё быстрее, и Ольфария чувствовала, как исчезают последние остатки тягостных мыслей. Сейчас существовали только они двое, музыка и танец.

— Доверьтесь мне, — шептал он, и в голосе звучала такая нежность, что сердце сжалось. — Я не позволю им причинить вам вред. Ни сегодня, ни когда-либо ещё.

— Я доверяю, — ответила она, глядя в его красные глаза. — Полностью доверяю.

Они двигались как единое целое, словно танцевали вместе всю жизнь. Гиперион то притягивал её к себе, то отпускал в изящном пируэте, то поднимал в лёгком поддержке. Каждое прикосновение было наполнено заботой и нежностью.

— А пока что, — продолжал он, выполняя особенно сложную фигуру, — просто будьте собой. Прекрасной, умной, очаровательной леди Элизабет. Пусть они запомнят вас именно такой.

— Зачем?

— Потому что это будет последнее, что они увидят красивого в своей жизни.

В его словах звучала холодная решимость, но руки оставались нежными, движения — плавными. Он был одновременно смертоносным хищником и заботливым защитником.

Музыка начинала замедляться, приближаясь к финалу. Гиперион повёл её в последней, самой красивой фигуре танца — медленном кружении, во время которого она практически лежала у него на руках, а он склонялся над ней, словно рыцарь над прекрасной дамой.

— Помните, — прошептал он, глядя ей в глаза с расстояния в несколько сантиметров, — что бы ни происходило сегодня, я всегда буду рядом. Всегда буду защищать вас.

— А я всегда буду верить в вас, — ответила она так же тихо.

Музыка остановилась. Они замерли в финальной позе, глядя друг другу в глаза, и зал взорвался аплодисментами. Гости были в восторге от увиденного — такого изящного, страстного и красивого танца здесь давно не видели.

— Браво! — воскликнул граф Вальденк. — Великолепно! Просто великолепно!

— Какая пара! — восхищались придворные.

— Настоящее произведение искусства!

Гиперион помог Ольфарии выпрямиться и галантно поклонился публике. Она тоже присела в изящном реверансе, чувствуя, как румянец покрывает щёки — не от смущения, а от близости химеры, от его прикосновений, от тех слов, которые он шептал ей на ухо.

— Благодарю за танец, леди Элизабет, — сказал он громко, целуя её руку.

— Удовольствие было моим, мессир Фелиций, — ответила она, стараясь говорить ровным голосом.

Но внутри всё пело. Танец с Гиперионом был не просто красивым зрелищем — это было признанием в чувствах, которые они пока не решались назвать вслух. В каждом движении, в каждом прикосновении, в каждом взгляде читалась любовь.

К ним тут же подошли гости с комплиментами и восхищением. Все хотели похвалить изящество танца, красоту пары, мастерство исполнения. Но Ольфария теперь могла слушать их спокойно — слова Гипериона подействовали лучше любого лекарства.

Скоро всё закончится. Скоро эти мерзавцы получат по заслугам. А пока что она могла играть роль очаровательной леди, зная, что рядом с ней — человек, готовый ради неё на всё.

После танца Ольфария чувствовала себя значительно лучше. Слова Гипериона и его нежные прикосновения подействовали как целебный бальзам, вернув ей уверенность и самообладание. Но едва они отошли от танцевального круга, как к ним направился граф Вальденк с кубком вина в руке и хищным блеском в глазах.

— Мой дорогой Фелиций, — сказал он, но взгляд его был прикован к Ольфарии, — ваша спутница просто очаровательна. Такой грации я не видел даже при королевском дворе.

— Леди Элизабет действительно исключительна, — согласился Гиперион, но в голосе прозвучали едва заметные защитные нотки.

Граф приблизился к Ольфарии, и она почувствовала исходящий от него запах — дорогие духи не могли полностью скрыть что-то неприятное, животное. Запах хищника, привыкшего брать то, что ему нравится.

— Милая леди, — обратился он к ней, протягивая кубок, — не окажете ли честь разделить со мной этот редкий напиток? Вино из моих личных погребов, выдержанное двадцать лет.

Ольфария приняла кубок, стараясь не показать отвращения от того, как его пальцы задержались на её руке дольше необходимого.

— Благодарю, ваша светлость, — сказала