Душа по обмену - Рада Мэй
Сначала показалось, что это бьются Никей с Дорганом. Но когда картинка стала чётче, я поняла, что вижу мужчину с портрета из родового замка Блордрака — отца Никея. Да и второй на моего деда походил лишь горделивой осанкой и цветом волос. Он явно был гораздо моложе Доргана и к тому же на целую голову выше.
Блордрак, судя по пропитанной кровью одежде и неуверенным движениям, был серьёзно ранен и сопротивлялся из последних сил. Изловчившись, он ранил противника в ногу длинным, тонким, похожим на шпагу клинком. Но блондин, хоть и упал на одно колено, всё ещё был сильнее, и его клинок вонзился в грудь мужчины с портрета.
Я ясно увидела, как острый металл, направляемый снизу вверх безжалостной рукой, украшенной массивным чёрным перстнем с причудливым серебристым орнаментом, легко, словно нож в масло, вошёл в тело. По светлой ткани камзола Блордрака начало расползаться большое алое пятно, а где-то совсем рядом плакал ребёнок, и женский голос торопливо произносил непонятные мне слова, напоминающие магические заклинания из фильмов про волшебников.
Я проснулась в холодном поту. Долго лежала, выравнивая дыхание и пытаясь понять, что именно увидела — реальность или просто нарисованную воображением картину? Но вскоре мысли переключились на недавние события, и на душе стало ещё более тревожно. Уже почти расцвело, где же Никей? Мне просто необходимо было встретиться с ним первой.
До того, как он помчится выяснять отношения с Дорганом. Но жених появился позже, когда за окном уже вовсю светило солнце, а я извелась от тревоги и неведения. Судя по мрачному, настороженному взгляду, с дедом Блордрак уже поговорил. Сердце мучительно сжалось от дурного предчувствия.
Никей закрыл дверь, но подходить не спешил. Остановился, сложив на груди руки, и просто молча разглядывал, словно впервые увидел. Такое начало не предвещало ничего хорошего.
— Лена, значит, — произнёс он отстранённо и холодно, а потом вдруг огорошил неожиданным вопросом: — Так тебя звали там — в другом мире? Ну и когда ты собиралась мне рассказать? Если вообще собиралась.
Я вздрогнула, чувствуя, как почва в буквальном смысле уходит из-под ног, и мысленно зааплодировала Доргану. Всё-таки этот мерзавец — гениальный манипулятор! Зачем убивать, если можно просто распорядиться имеющейся информацией так, что жених сам добровольно от меня откажется? Похоже, именно это Никей и собирается сделать. А что ему ответить? Отрицать слова декана бесполезно. Знать бы ещё как именно он подал факты? Наверняка ведь многое приукрасил и переврал.
— Рассказать, что тринадцать лет назад моя душа ушла в другой мир, а теперь вернулась обратно? Ты бы на моём месте в таком признался? — спросила, стараясь говорить спокойно и убедительно. — Когда очнулась, я долго не могла понять, что происходит, а потом просто пыталась выжить. Меня убедили, что двоедушников здесь убивают, вот и молчала. Даже отцу ничего не говорила, так почему я должна была откровенничать с тобой?
— Мы собирались пожениться, — с упрёком напомнил парень таким тоном, словно я его чуть ли не предала.
Пришлось напомнить кое-что и ему:
— Это вынужденная мера. Каждый из нас преследовал свою цель — тебе нужны были деньги и жена с сильным даром, а я всё так же пыталась выжить. С тех пор, как открыла глаза в Рансааре я только этим и занимаюсь! Да и чтобы ты сделал, если бы всё узнал? Отдал меня Доргану или сразу карателям? Сомневаюсь, что ты по-прежнему настаивал бы на свадьбе. Так ведь?
Никей нахмурился, неопределённо качнул головой и после недолгой паузы неохотно сказал:
— Сложная ситуация. Формально я помолвлен не с тобой. То есть не совсем с тобой.
— Почему? Ведь я и есть настоящая Леста! — удивилась, не понимая, к чему он клонит. Если решил разорвать помолвку, мог бы просто сказать. Зачем придумывать поводы? На него это не похоже.
— Вот именно, а на момент заключения помолвки твоей души тут ещё не было. Фактически обряд проводили с другим человеком, — огорошил Никей неожиданным заявлением. А ведь верно! Почему я сама до этого не додумалась?
— Ты прав, — сказала задумчиво, боясь пока давать волю надежде. — Тогда, возможно, разрыв помолвки будет совсем не таким тяжёлым и болезненным, как мы считали?
— Я не знаю, каким он будет, и никто не знает — подобные случаи нигде не описаны. Их просто не было. Процесс может пройти как легко и безболезненно, так и наоборот — с серьёзными осложнениями, — нахмурился Никей. — Это всё, что тебя сейчас интересует? Впрочем, ты ведь и не хотела свадьбы.
Неужели этот факт его до сих пор задевает? Вот ведь гордыня у человека.
— Пойми, я совсем недавно увидела тебя впервые, — попыталась объяснить, медленно приближаясь к собеседнику. Перекрикиваться через всю палату, да ещё на такую щекотливую тему не хотелось. Надеюсь, он наложил на дверь соответствующие чары, и нас никто не слышит. — И вспомни, как ты себя тогда вёл — упрекал, огрызался, говорил, что я тебя позорю. Мы только недавно начали общаться нормально. Ты с детства воспитывался как высокородный и привык к мысли о договорном браке, а я — нет. Там, где я выросла, создание семьи — это не сделка, а нечто большее. Вот и колебалась. Но какая теперь разница? Насколько я понимаю, ты больше не хочешь на мне жениться. — Я не спрашивала, а утверждала. Ведь всё и так было ясно.
Остановилась в двух шагах от Никея и посмотрела ему в глаза, ища в них подтверждение своим словам. Он помрачнел, но взгляд не отвёл, только болезненно поморщился, неохотно признавшись:
— Я глава рода и, прежде всего, должен заботиться о его интересах. Не имеет значения, чего я хочу, если это не совпадает с тем, что я должен сделать.
Мне очень не понравилось, как это прозвучало. Он говорил так, словно я граната с выдернутой чекой, которая в любой момент может взорваться и кого-нибудь ранить, а то и убить.
— Что меня ждёт, если правда раскроется? Неужели в дорплеоз упекут?
Этот момент следовало прояснить в первую очередь. Дорган мне так ничего конкретного и не сказал, а дэйру Найрис, непосвящённую во все подробности, я о двоедушниках расспрашивать не решилась.
— Нет, конечно, тебя признал кристалл души. Но
